27 мая 1973 года для СССР вступила в силу Всемирная конвенция об авторском праве от 6 сентября 1952 года (далее – Всемирная конвенция). Впоследствии Российская Федерация присоединилась к Парижскому акту к этой конвенции от 24 июля 1971 года[1].
Необходимо отметить, что с 13 марта 1995 года Россия участвует в Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений от 9 сентября 1886 г., пересмотренной в Париже 24 июля 1971 г. и измененной 2 октября 1979 г. (далее – Бернская конвенция). При этом ст. XVII Всемирной конвенции указывает, что данная Конвенция никоим образом не затрагивает положений Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений или принадлежности к Союзу, созданному этой Конвенцией. Из декларации к этой статье следует, что Всемирная конвенция об авторском праве не применяется в отношениях между странами Бернского союза в той степени, в которой она касается охраны произведений, страной происхождения которых по Бернской конвенции является одна из стран Бернского союза. Соответствующие положения Всемирной конвенции ограничили её применение судами России после 13 марта 1995 года. По существу, Всемирная конвенция может быть применена только к произведениям, страной происхождения которых является государство, в Бернской конвенции не участвующее.
Развитие новых технологий повлекло участие Российской Федерации в Договоре ВОИС по авторскому праву от 20 декабря 1996 года (с 5 февраля 2009 года), являющемуся специальным соглашением к Бернской конвенции, и ТРИПС (с 22 августа 2012 года), являющимся многосторонним договором в рамках отдельной международной организации.
Поскольку судебная практика ограничивается в основном применением указанных международных договоров, настоящее исследование направлено на анализ особенностей применения международных договоров по охране авторского права, заключенных на универсальном уровне, и не охватывает региональный и двусторонний уровень.
Применение международных договоров по охране авторского права связано с более общей проблемой – реализации норм международного права в правовой системе России, исследованию которой посвящены фундаментальные работы И.И. Лукашука[2], С.Ю. Марочкина[3], Б.Л. Зимненко[4].
В то же время решение частной проблемы невозможно без использования фундаментальных исследований по праву международных договоров как российских[5], так и зарубежных авторов[6].
Рассматривая проблему применения Бернской конвенции в правовой системе России, нельзя не учитывать фундаментальные труды советских учёных[7] и авторитетные комментарии зарубежных исследователей.[8]
С учётом фундаментальных исследований по праву международных договоров и международно-правовой охране интеллектуальной собственности необходимо определить тенденции судебной практики по применению международных договоров по охране авторского права.
Методика проведения мониторинга.
Целью исследования является выявление особенностей применения международных договоров об авторском праве судами России. Достижение цели исследования, прежде всего, требует анализа судебной практики, описания и обобщения результатов анализа. Для анализа судебной практики был избран период 2016-2019 г.г., чтобы выявить сложившиеся тенденции. Судебные акты исследовались сплошным методом на основе данных СПС Консультант Плюс, а также СПС Гарант, из 557 актов было отобрано 57, свидетельствующих об определённых сложившихся тенденциях судебной практики, для углублённого анализа. При анализе использовались формально-логический, проблемно-теоретический методы исследования с тем чтобы установить не только тенденции судебной практики, но и дать им правовую оценку с позиций теории и практики международного права.
Аналитическая часть. При формировании судебной практики определяющую роль играют правовые позиции Верховного Суда РФ. Они по рассматриваемому вопросу весьма лаконичны. В п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.04.2019 № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» указано, что правовое регулирование отношений в сфере интеллектуальной собственности в Российской Федерации осуществляется в соответствии с Конституцией Российской Федерации, общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации, являющимися в соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации, Гражданским кодексом Российской Федерации (далее - ГК РФ), иными законами и другими правовыми актами об интеллектуальных правах. Далее изложен только перечень международных договоров, без указания их системных связей и особенностей применения.
Пункт 180 названного Постановления Пленума признал утратившим силу Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19.06.2006 № 15 «О вопросах, возникших у судов при рассмотрении гражданских дел, связанных с применением законодательства об авторском праве и смежных правах» (далее - Постановление Пленума № 15). В новом Постановления не были исправлены ошибки, допущенные при принятии Постановления Пленума № 15. В частности, не вполне верно утверждение о том, что в соответствии с Бернской конвенцией охрана прав авторов базируется на следующих принципах:
1) национального режима охраны авторского права на литературные и художественные произведения, в соответствии с которым любому произведению, созданному в одной из стран - участниц Конвенции, в любой другой стране-участнице предоставляется такая же охрана, как и созданным в ней произведениям;
2) возникновения авторского права независимо от выполнения каких-либо формальностей: регистрации, депонирования и т.п.;
3) предоставления охраны во всех странах - участницах Конвенции независимо от наличия охраны или срока ее действия в стране происхождения произведения.
Положение о национальном режиме как «принципе» не основано на ст. 5 Бернской конвенции. Часть 1 ст. 5 Бернской конвенции устанавливает, что в отношении произведений, по которым авторам предоставляется охрана в силу Конвенции, авторы пользуются в странах Союза, кроме страны происхождения произведения, правами, которые предоставляются в настоящее время или могут быть предоставлены в дальнейшем соответствующими законами этих стран своим гражданам, а также правами, особо предоставляемыми настоящей Конвенцией. При этом Конвенция содержит унификационные положения в отношении ряда прав авторов: давать согласие на опубликование произведений (ст. 3); исключительное право переводить и разрешать переводы своих произведений (ст. 8); разрешать воспроизведение этих произведений любым образом и в любой форме (ст. 9); авторы драматических, музыкально-драматических и музыкальных произведений пользуются исключительным правом разрешать публичное представление и исполнение своих произведений, включая публичное представление и исполнение, осуществляемое любыми средствами или способами и сообщение для всеобщего сведения любыми средствами представления и исполнения своих произведений (ст. 11) и др. Следует констатировать, что унификационные положения Конвенции должны единообразно применяться во всех государствах-участниках, а национальный режим применяется субсидиарно, в отношении объектов и прав, непосредственно Конвенцией не предусмотренных, в силу чего не может быть отнесён к категории принципов. Имплементация в законодательство Российской Федерации унификационных положений Бернской конвенции (ст. 1270 ГК РФ) не должна препятствовать добросовестному исполнению обязательств согласно Бернской конвенции и её единообразному применению (в части унификационных положений) во всех государствах-участниках.
Утверждение о предоставлении охраны во всех странах - участницах Конвенции независимо от наличия охраны или срока ее действия в стране происхождения произведения прямо противоречит ст. 18 Бернской конвенции. Конвенция применяется ко всем произведениям, которые к моменту ее вступления в силу не стали еще общественным достоянием в стране происхождения вследствие истечения срока охраны. Любое государство, присоединяясь к Конвенции, ставит под охрану те произведения, которые не стали еще общественным достоянием в стране происхождения вследствие истечения срока охраны, на оставшийся срок охраны. Кроме того, согласно ч. 8 ст. 7 Бернской конвенции срок охраны определяется законом страны, в которой истребуется охрана; однако, если законодательством этой страны не предусмотрено иное, этот срок не может превышать срок, установленный в стране происхождения произведения.
Тем не менее, положения, выработанные Верховным Судом РФ, поддерживались в практике судов общей юрисдикции[9], а также, более широко, в практике арбитражных апелляционных судов[10]. Названные судебные акты просто дословно цитировали Постановление Пленума № 15.
В п. 35 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2019 г. № 24 «О применении норм международного частного права судами Российской Федерации» (далее – «Постановление Пленума № 24») вопросы интеллектуальной собственности затронуты в связи со специальным коллизионным регулированием. Постановление Пленума № 24 предусматривает, что, в частности, такие специальные коллизионные нормы установлены для договоров о распоряжении исключительными правами на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации (пункты 6-8 статьи 1211 ГК РФ). Далее указано, что «при разрешении споров из таких договоров следует иметь в виду, что содержание и ограничения исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, срок их действия, допустимые способы распоряжения и необходимость государственной регистрации договоров либо отчуждения, залога, перехода, ограничения или прекращения исключительного права, предоставления права использования в любом случае определяются на основании права соответствующих стран, на территории которых действует правовая охрана такого результата интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации (пункт 2 статьи 1186, пункт 1 статьи 6 и пункт 2 статьи 1231 ГК РФ)».
Нетрудно заметить, что Постановление Пленума № 24 отсылает исключительно к нормам национального права.
Что касается правовых позиций Конституционного Суда РФ, то в анализируемый период они не отличались развёрнутым характером. В Определении Конституционного Суда РФ от 27.09.2018 № 2310-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Жукова Ильи Борисовича на нарушение его конституционных прав абзацем первым пункта 1, пунктами 2 и 3 статьи 1228, статьей 1257, пунктом 5 статьи 1259, подпунктом 9 пункта 2 статьи 1270 и пунктом 1 статьи 1274 Гражданского кодекса Российской Федерации» указано, что «Абзац первый пункта 1, пункты 2 и 3 статьи 1228 и статья 1257 ГК Российской Федерации, направленные на защиту интересов авторов результатов интеллектуальной деятельности, и пункт 5 статьи 1259 того же Кодекса, корреспондирующий положениям Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений 1886 года, по смыслу пунктов 1 и 2 статьи 2 которой охраняется не содержание произведения, а та или иная форма, в которой это содержание выражено, сами по себе не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявителя, указанные в жалобе.» Тем самым одновременно применялись сходные нормы национального права и Бернской конвенции, что не соответствует смыслу и содержанию ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации.
Определение Конституционного Суда РФ от 28.06.2018 № 1538-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Белякова Романа Станиславовича на нарушение его конституционных прав пунктом 4 статьи 1259 Гражданского кодекса Российской Федерации и частью 4 статьи 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации» также содержит весьма лаконичную ссылку на Бернскую конвенцию: «Пункт 4 статьи 1259 ГК Российской Федерации, корреспондирующий положению пункта (2) статьи 5 Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений 1886 года о том, что пользование авторскими правами и осуществление их не связаны с выполнением каких-либо формальностей, сам по себе не может расцениваться как нарушающий конституционные права заявителя, перечисленные в жалобе.» Аналогичная ссылка содержится в Определении Конституционного Суда РФ от 28.06.2018 № 1537-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «Апшеронскжилкомсервис» на нарушение конституционных прав и свобод пунктом 4 статьи 1259 Гражданского кодекса Российской Федерации и частью 4 статьи 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации» При этом также одновременно применялись сходные нормы национального права и Бернской конвенции, что не соответствует смыслу и содержанию ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации.
Определение Конституционного Суда РФ от 26.01.2017 № 158-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Коссовской Светланы Элленовны на нарушение ее конституционных прав положениями подпункта 9 пункта 2 статьи 1270 Гражданского кодекса Российской Федерации» указывает: «При этом обладатель исключительных прав на произведение вправе, в частности, в силу подпункта 9 пункта 2 статьи 1270 ГК Российской Федерации разрешить его использование для создания перевода или иного производного произведения путем переработки оригинального произведения при условии соблюдения прав его автора (пункт 2 статьи 1259, пункты 1 и 3 статьи 1260 ГК Российской Федерации), что корреспондирует, в частности, пункту (3) статьи 2 Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений от 9 сентября 1886 года, согласно которому переводы, адаптации, музыкальные аранжировки и другие переделки литературного или художественного произведения охраняются наравне с оригинальными произведениями, без ущерба правам автора оригинального произведения.» Часть 4 ст. 15 Конституции РФ не предусматривает случай «корреспондирующего» применения международного договора, международный договор подлежит применению в случае противоречия договора и закона.
Проблема выработки единообразного подхода в судебной практике по вопросу признания прав иностранных авторов. Прежде, всего, обратимся к тем специальным коллизионным нормам, которые разъясняет Постановление Пленума № 24. В отношении контрактов франчайзинга и лицензионных контрактов установлены единообразные коллизионные привязки – право государства места использования объектов интеллектуальной собственности либо закон места жительства или основного места деятельности правообладателя/лицензиара.
Пункт 2 статьи 1186 ГК РФ содержит субсидиарную коллизионную привязку и указывает, что если невозможно определить право, подлежащее применению, применяется право страны, с которой гражданско-правовое отношение, осложненное иностранным элементом, наиболее тесно связано. При этом Постановление Пленума также содержит ссылку на аналогию закона, что весьма странно для коллизионного регулирования.
Пункт 2 статьи 1231 ГК РФ устанавливает, что при признании исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации в соответствии с международным договором Российской Федерации содержание права, его действие, ограничения, порядок его осуществления и защиты определяются ГК РФ независимо от положений законодательства страны возникновения исключительного права, если таким международным договором или ГК РФ не предусмотрено иное. В данном пункте содержится значимая отсылка к международным договорам, которую Постановление Пленума № 24 проигнорировало.
Этот пункт Постановления Пленума № 24 связан с актуальной проблемой доктрины и практики, а именно искусственным «противопоставлением» материально-правового и коллизионного регулирования трансграничных отношений в области интеллектуальной собственности.
Современные отечественные исследования в области охраны интеллектуальной собственности преимущественно освещают либо материально-правовую унификацию, либо коллизионные вопросы.[11] Не умаляя значимости коллизионных вопросов, необходимо отметить, что они не могут быть решены без учёта материально-правовой унификации в сфере интеллектуальной собственности. И при заключении контракта франчайзинга, и при заключении лицензионного контракта возникает ключевой вопрос: обладает ли правообладатель, разрешающий использование объектов интеллектуальной собственности, интеллектуальными правами на соответствующей территории использования? При этом вопросы признания прав на территории другого государства решаются исключительно в международных договорах.
Авторское право имеет исключительно территориальную сферу действия. Это означает, что произведения, которые выпущены в свет на территории одного государства, не охраняются нормами авторского права на территории других государств, если только не заключен международный договор. Но это справедливо только в отношении имущественных прав.
Для Бернской конвенции характерно то, что она содержит в основном нормы материально-правового характера. Конвенция предусматривает создание Союза по охране прав авторов на их литературные и художественные произведения (далее – Союз).
В силу ст. 3 Конвенции охрана, предусмотренная Конвенцией, применяется:
– к авторам, которые являются гражданами одной из стран Союза, в отношении их произведений, вне зависимости от того, опубликованы они или нет;
– к авторам, которые не являются гражданами одной из стран Союза, в отношении их произведений, впервые опубликованных в одной из этих стран или одновременно в стране, не входящей в Союз, и в стране Союза.
Авторы, не являющиеся гражданами одной из стран Союза, но имеющие свое обычное местожительство в одной из таких стран, приравниваются для целей конвенции к гражданам этой страны.
Часть 1 ст. 5 Бернской конвенции устанавливает, что в отношении произведений, по которым авторам предоставляется охрана в силу Конвенции, авторы пользуются в странах Союза, кроме страны происхождения произведения, правами, которые предоставляются в настоящее время или могут быть предоставлены в дальнейшем соответствующими законами этих стран своим гражданам, а также правами, особо предоставляемыми Конвенцией (ст.ст. 3, 8, 9, 11, 12 и др).
Необходимо отметить, что критерии для предоставления охраны (критерий гражданства и постоянного места жительства, а также критерий места первой публикации и одновременной публикации), установленные ст. 3 Бернской конвенции, должны применяться в системной связи с положениями ст. 5 Бернской конвенции, устанавливающей механизмы гарантирования авторских прав. Как следствие, признание прав иностранных авторов на территории России достигается посредством применения указанных норм.
Данный вопрос уже возникал в ряде дел, касающихся соотношения прав на товарный знак и авторских прав. В этом отношении показательна практика Суда по интеллектуальным правам.
В Решении Суда по интеллектуальным правам от 14.07.2017 по делу № СИП-159/2017содержится весьма лаконичная формулировка: «Российская Федерация и Япония являются участниками Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений от 09.09.1886 (с изменениями). Таким образом, авторское право на изображение персонажа, возникшее на территории Японии и переданное японской компании, признается на территории Российской Федерации.» Дело касалось оспаривания решения Роспатента об удовлетворении возражения против предоставления правовой охраны товарному знаку. Исключительные авторские права на тождественное изображение персонажа под названием «SOSU Perorin» возникли у компании «SOSU COMPANY LIMITED» ранее даты приоритета оспариваемого товарного знака, в связи с чем эти права были признаны на территории Российской Федерации и послужили препятствием для регистрации сходного товарного знака.
Постановление Суда по интеллектуальным правам от 31.03.2016 № С01-179/2016 по делу № А46-7311/2015 гласит: «Довод о том, что спорный персонаж представлен в виде иллюстраций к произведению, не известному российскому потребителю, отклоняется коллегией судей с учетом положений Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений от 09.09.1886 (Постановление Правительства Российской Федерации от 03.11.1994 № 1224 о присоединении к названной Конвенции), Всемирной конвенции об авторском праве (заключена в Женеве 06.09.1952, вступила в действие для СССР 27.05.1973), Протокола к Мадридскому соглашению о международной регистрации знаков от 28.06.1989 (принят Постановлением Правительства Российской Федерации от 19.12.1996 № 1503 «О принятии Протокола к Мадридскому соглашению о международной регистрации знаков»), в соответствии с которыми в отношении исключительных прав на указанные в них произведения и товарные знаки в Российской Федерации применяется национальное законодательство по охране интеллектуальной собственности». Речь шла о нарушении прав истца на персонаж иллюстрированного литературного произведения «Серый мишка с голубым носом? История Ми Ту Ю» - медвежонка «Тэтти Тедди», а также прав на товарный знак, зарегистрированный по Мадридской системе. Такая же формулировка содержится в Постановлении Суда по интеллектуальным правам от 21.03.2016 № С01-125/2016 по делу № А46-7310/2015 о том же персонаже и товарном знаке. Из этой формулировки невозможно установить, какие положения Бернской конвенции применялись, и почему применена Всемирная конвенция одновременно с Бернской конвенцией. Ошибочной является формулировка суда, согласно которой из норм Бернской конвенции вытекает, что в отношении исключительных прав на произведения в Российской Федерации применяется национальное законодательство по охране интеллектуальной собственности. Она игнорирует унифицированные материально-правовые нормы Бернской конвенции.
Однако, Постановление Суда по интеллектуальным правам от 27.01.2016 № С01-1390/2014 по делу № А76-1530/2014 раскрывает положения ст. ст. 3 и 5 Бернской конвенции. Иск был заявлен британской компанией в связи с тем, что одним из ответчиков реализован товар - мягкая игрушка, имитирующая объект интеллектуальной собственности истца. Судами установлены: наличие у истца исключительных прав на товарный знак по Мадридской системе и авторских прав на спорный персонаж, а также факт незаконного их использования ответчиками в форме реализации спорной мягкой игрушки. Аналогичным образом применена Бернская конвенция в Постановлении Суда по интеллектуальным правам от 14.01.2016 № С01-128/2015 по делу № А76-3355/2014. Позволим себе привести весьма пространную цитату из данных постановлений, поскольку она является абсолютно верным ориентиром для судебной практики: «Согласно статье 3 Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений, заключенной 09.09.1886 (далее - Конвенция), участницами которой являются и Россия, и Великобритания, охрана, предусмотренная Конвенцией, применяется:
(а) к авторам, которые являются гражданами одной из стран Союза, в отношении их произведений, вне зависимости от того, опубликованы они или нет;
(б) к авторам, которые не являются гражданами одной из стран Союза, в отношении их произведений, впервые опубликованных в одной из этих стран или одновременно в стране, не входящей в Союз, и в стране Союза.
Авторы, не являющиеся гражданами одной из стран Союза, но имеющие свое обычное местожительство в одной из таких стран, приравниваются для целей этой Конвенции к гражданам этой страны.
В соответствии со статьей 5 Конвенции в отношении произведений, по которым авторам предоставляется правовая охрана в силу Конвенции, авторы пользуются в странах Союза, кроме страны происхождения произведения, правами, которые предоставляются в настоящее время или могут быть предоставлены в дальнейшем соответствующими законами этих стран своим гражданам, а также правами, особо предоставляемыми Конвенцией.
Пользование этими правами и их осуществление не связаны с выполнением каких бы то ни было формальностей; такое пользование и осуществление не зависят от существования охраны в стране происхождения произведения. Следовательно, помимо установленных данной Конвенцией положений, объем охраны, равно как и средства защиты, представляемые автору для охраны его прав, регулируются исключительно законодательством страны, в которой истребуется охрана.»
Нередко вопрос признания прав иностранных авторов решался только на основании ст. 5 Бернской конвенции, ст. 3 Бернской конвенции не применялась. В Постановлении Суда по интеллектуальным правам от 04.04.2019 № С01-193/2019 по делу № А41-3570/2018 указано: «Согласно пункту 1 статьи 5 Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений от 09.09.1886 (вступила в силу для России с 13.03.1995, далее - Бернская конвенция) авторы - граждане какой-либо страны Бернского союза пользуются в других странах Союза, кроме страны происхождения произведения, правами, которые предоставляются или будут предоставлены в дальнейшем соответствующими законами этих стран своим гражданам. Аналогичное правило содержится в статье 3 Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (далее - Соглашение ТРИПС).» Определением Верховного Суда РФ от 05.07.2019 № 305-ЭС19-10907 отказано в передаче дела № А41-3570/2018 в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда РФ для пересмотра в порядке кассационного производства данного постановления. Аналогичная формулировка содержится в Постановлении Суда по интеллектуальным правам от 25.07.2018 № С01-1174/2016 по делу № А41-4299/2016.
Данной практике следовали и нижестоящие суды[12]. Как следствие, неполное применение норм Бернской конвенции получило поддержку в судебной практике.
Определение Верховного Суда РФ от 06.07.2017 № 309-ЭС17-8822 по делу № А50-10677/2016 свидетельствует о применении ст. 5 Бернской конвенции по иному вопросу, в ней не урегулированному: «Доводы заявителя относительно отсутствия документов, подтверждающих надлежащим образом полномочия лица, подписавшего исковое заявление от имени Компании - иностранного лица, а также неустановления юридического статуса Компании получили оценку судов со ссылкой на положения статьи 5 Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений, принятой 09.09.1886, части 3 статьи 253, части 1 статьи 255, пунктов 1, 2 статьи 1202 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, пункта 3 статьи 187 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 6.2 Устава и корпоративного регламента корпорации «Майкрософт», а также с учетом правовой позиции, изложенной в пункте 27 Обзора судебной практики по некоторым вопросам, связанным с рассмотрением арбитражными судами дел с участием иностранных лиц, утвержденного Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации 09.07.2013 № 158, и были мотивированно отклонены.» В ст. 5 Бернской конвенции ничего не говорится о полномочиях представителя и статусе иностранного юридического лица, это вопросы личного закона юридического лица, со специальным коллизионным регулированием.
Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 18.04.2016 по делу № 308-ЭС15-17811, А53-25852/2013 не позволяет установить, какая норма Бернской конвенции применена, равно как и Определение Верховного Суда РФ от 29.02.2016 № 308-ЭС15-17811 по делу № А53-25852/2013.
Вывод: В целом следует констатировать, что вопросы признания авторских прав истца на основе норм Бернской конвенции разрешались в спорах квазиделиктного характера. В отношении лицензионных контрактов практики применения Бернской конвенции обнаружить не удалось. Судебная практика последовательно демонстрирует применение положений Бернской конвенции при решении вопроса о признании имущественных прав иностранных авторов на территории Российской Федерации, заявляющих о нарушении таких прав. Однако вопрос о признании имущественных прав иностранных авторов на территории Российской Федерации возникает во всех спорах, в которых иностранные авторы могут участвовать, независимо от того, из квазиделиктных либо контрактных отношений возник такой спор.
Проблема формирования судебной практики Судом по интеллектуальным правам (далее – СИП) как кассационной инстанцией по спорам, связанным с «традиционными» объектами авторского права, охватываемыми ст. 2 Бернской конвенции. Практика разрешения дел, связанных с «традиционными» объектами авторского права, отличается разнообразием. Если рассмотреть дела о защите прав на фотографические произведения, то Постановление Суда по интеллектуальным правам от 11.01.2019 № С01-940/2018 по делу № А60-48002/2017 устанавливает, что «из содержания статье 1274 ГК РФ следует, что любые произведения науки, литературы и искусства, охраняемые авторскими правами, в том числе фотографические произведения, могут быть свободно использованы без согласия автора и выплаты вознаграждения при наличии четырех условий: использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях; с обязательным указанием автора; источника заимствования и в объеме, оправданном целью цитирования. В пункте 2 статьи 10 Бернской конвенции также предусматривается возможность законодательством стран Союза и специальными соглашениями, которые заключены или будут заключены между ними, разрешить использование литературных или художественных произведений в объеме, оправданном поставленной целью, в качестве иллюстраций в изданиях, радио- и телевизионных передачах и записях звука или изображения учебного характера, при условии, что такое использование осуществляется при соблюдении добрых обычаев. При использовании произведений указывается источник и имя автора, если оно обозначено на этом источнике (пункт 3 статьи 10 Бернской конвенции).» Комментируя данный судебный акт, необходимо отметить, что речь шла о неправомерном размещении фотографии в Интернете. СИП применил норму Бернской конвенции наряду с нормой российского права.
Между тем, Верховный суд РФ в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» четко указал, что согласно части 3 статьи 5 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты. К признакам, свидетельствующим о невозможности непосредственного применения положений международного договора Российской Федерации, относятся, в частности, содержащиеся в договоре указания на обязательства государств-участников по внесению изменений во внутреннее законодательство этих государств.
Как следствие, возможно два варианта применения международных договоров:
1) непосредственное применение самоисполнимых договоров;
2) применение несамоисполнимых договоров, если норма российского права противоречит такому договору.
Варианта одновременного применения норм международных договоров и внутреннего права нет. Однако сходным образом вопрос применения Бернской конвенции ранее был рассмотрен в Постановлении Суда по интеллектуальным правам от 01.08.2016 № С01-598/2016 по делу № А40-122618/2015, где на Бернскую конвенцию ссылался податель кассационной жалобы.
Более лаконичным является Постановление Суда по интеллектуальным правам от 16.10.2019 № С01-406/2019 по делу № А75-3883/2018, которое просто ссылается на Бернскую конвенцию: «Посчитав, что в нарушение статей 1294, 1295, 1296, 1298, 1253 ГК РФ, статьи 10 Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений от 09.09.1886 учреждение допустило цитирование произведений (фотографических изображений) топиарных фигур, авторские права на которые принадлежат истцу, последний предъявил претензию, а затем обратился в арбитражный суд с исковыми требованиями о взыскании компенсации за нарушение исключительных прав.» Здесь также нормы международного и национального права применены одновременно.
Что касается музыкальных произведений, то вопросы их защиты рассматривались в Постановлении Суда по интеллектуальным правам от 25.07.2018 № С01-1174/2016 по делу № А41-4299/2016. При этом СИП отметил, что «согласно пункту 1 статьи 5 Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений от 09.09.1886 (вступила в силу для России с 13.03.1995, далее - Бернская конвенция) авторы - граждане какой-либо страны Бернского союза пользуются в других странах Союза, кроме страны происхождения произведения, правами, которые предоставляются или будут предоставлены в дальнейшем соответствующими законами этих стран своим гражданам. Аналогичное правило содержится в статье 3 Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (далее - Соглашение ТРИПС).» На наш взгляд, речь идёт о соотношении ст. ст. 3 и 5 Бернской конвенции и ст. 3 ТРИПС. При этом нельзя не отметить, что согласно ч. 1 ст. 9 ТРИПС участники этого Соглашения соблюдают статьи 1 - 21 Бернской конвенции (1971 г.) и приложение к ней. При этом ч. 2 ст. 2 ТРИПС устанавливает, что ничто в частях с I по IV настоящего Соглашения не умаляет существующих обязательств, которые члены могут иметь по отношению друг к другу в соответствии с Бернской конвенцией. Как следствие, к ст. 3 ТРИПС не подлежало применению правило «Lex specialis derogat generali». Учитывая, что речь шла об использовании музыкальных произведений в составе кинофильмов, объектов, охватываемых Бернской конвенцией, применению подлежали ст. ст. 3 и 5 Бернской конвенции для решения вопроса о признании прав иностранных композиторов на территории России. Вместе с тем данный вопрос был правильно решён в Постановлении Суда по интеллектуальным правам от 19.02.2016 № С01-1181/2015 по делу № А29-3452/2015 и Постановлении Суда по интеллектуальным правам от 06.02.2017 № С01-1174/2016 по делу № А41-4299/2016.
Одновременное применение Бернской конвенции и ТРИПС допускалось и апелляционными судами[13].
Практика 2019 года в отношении правовой охраны музыкальных произведений не отличается развёрнутым характером. Постановление Суда по интеллектуальным правам от 10.07.2019 № С01-448/2019 по делу № А41-84420/2018 указывает: «Спорные произведения признаны судами охраняемым на территории Российской Федерации на основании пунктов 1 и 2 статьи 5 Бернской Конвенция по охране литературных и художественных произведений от 09.09.1886.» Речь шла о факте бездоговорного публичного исполнения 15-ти музыкальных произведений в помещении ресторана «ЯРЪ», расположенного в Москве. Истцом выступило РАО.
Постановление Суда по интеллектуальным правам от 06.09.2019 № С01-568/2019 по делу № А40-933/2018 отметило позицию суда первой инстанции, который «руководствуясь положениями Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений от 09.09.1886 (далее - Бернская конвенция), статьями 1242, 1244, 1256, 1270 ГК РФ, разъяснениями, изложенными в совместном постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 26.03.2009 № 5/29 «О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее - постановление Пленума № 5/29), установив факт использования ответчиком объектов авторских прав, выраженных в публичном исполнении музыкальных произведений иностранных и российских авторов без выплат соответствующего вознаграждения, пришел к выводу об обоснованности заявленных требований, подлежащих удовлетворению в полном объеме.» Далее в постановлении кассационной инстанции ссылки на Бернскую конвенцию нет, дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Вывод: рассматривая споры в отношении «традиционных» объектов авторского права суды нередко одновременно применяли как нормы национального права, так и сходные нормы международных договоров. Такого рода практика прямо противоречит разъяснениям, данным Верховным судом РФ в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 № 5. Данная ошибка судов является очевидной, но не приводит к неправильному разрешению спора по существу. В то же время вопрос ошибочного применения Бернской конвенции и одновременно ТРИПС не столь очевиден для судов. Правильное выявление соотношения международных договоров в их системной взаимосвязи требует высокой квалификации судей в праве международных договоров, которой они зачастую не обладают.
Особенности судебной практики по охране прав на компьютерные программы. В делах о защите прав на компьютерные программы мы и в текущем году продолжаем наблюдать устаревшую практику применения ст. 5 Бернской конвенции. Постановление Суда по интеллектуальным правам от 14.02.2019 № С01-1201/2018 по делу № А32-39095/2017 устанавливает: «Удовлетворяя заявленные требования, суд первой инстанции, руководствуясь положениями статей 1228, 1229, 1252, 1259, 1270, 1280, 1301, 1515 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), статьей 5 Бернской Конвенции об охране литературных и художественных произведений, участниками которой являются Российская Федерация и Соединенные Штаты Америки, исходил из доказанности истцом факта обладания исключительными правами на программы для ЭВМ и нарушения ответчиком таких исключительных прав.» Ранее Постановление Суда по интеллектуальным правам от 13.07.2018 № С01-418/2018 по делу № А55-15185/2017 также указывало: «Согласно статье 5 Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений, принятой 09.09.1886 (далее - Бернская конвенция), участниками которой являются Российская Федерация и Соединенные Штаты Америки, произведениям, созданным в Соединенных Штатах Америки, предоставляется такой же режим правовой охраны, как и российским объектам авторского права.» Сходные формулировки были и в других решениях[14].
Отметим, что с 5 февраля 2009 года Россия участвует в Договоре ВОИС по авторскому праву 1996 г. В силу ст. 4 указанного договора компьютерные программы охраняются как литературные произведения в смысле статьи 2 Бернской конвенции. Такая охрана распространяется на компьютерные программы независимо от способа или формы их выражения. Статья 13 Договора предусматривает, что договаривающиеся стороны применяют положения статьи 18 Бернской конвенции ко всем видам охраны, предусмотренным Договором. Тем самым Договору, как и Бернской конвенции, было придано ретроактивное действие. Если в стране происхождения компьютерной программы срок охраны не истёк, она ставится под охрану с момента присоединения государства к Договору. Как следствие, с 5 февраля 2009 года положения Договора применяются ко всем компьютерным программам, имеющим действующую правовую охрану в стране происхождения. Сказанное позволяет утверждать, что с этой же даты отпала необходимость осуществлять охрану компьютерных программ иностранных правообладателей только в рамках национального режима, установленного ст. 5 Бернской конвенции. Однако названные судебные акты к положениям Договора ВОИС по авторскому праву 1996 г. не обращаются.
Не меньше сомнений вызывает и прогрессивная практика СИП в отношении охраны программ для ЭВМ. Постановление Суда по интеллектуальным правам от 29.03.2019 № С01-245/2019 по делу № А32-3842/2018 устанавливает, что «хранение компьютерной программы как особого объекта авторского права в памяти компьютера само по себе при отсутствии доказательств правомерности хранения также является способом неправомерного использования программы для ЭВМ как произведения. Данный вывод следует из нормы статьи 1 (4) Договора Всемирной организации интеллектуальной собственности по авторскому праву от 20.12.1996, участником которого является Российская Федерация, в толковании согласованного заявления к указанной норме, согласно которому право на воспроизведение, как оно определено в статье 9 Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений 1886 года, и допускаемые этой статьей исключения полностью применяются в цифровой среде и, в частности, в отношении использования произведений в цифровой форме. Понимается, что хранение охраняемого произведения в цифровой форме в электронном средстве является воспроизведением в смысле статьи 9 Бернской конвенции. Аналогичное понимание хранения программы для ЭВМ в памяти компьютера как использования объекта авторского права, влекущего ответственность, содержится в статье 4 Директивы 2009/24/ЕС Европейского парламента и Совета от 23.04.2009, применимой в Европейском Союзе, согласно которой такие действия, как загрузка в память компьютера, отображение на экране, эксплуатация, передача или хранение компьютерной программы в памяти устройства влекут за собой воспроизведение компьютерной программы.» Следует оставить за рамками исследования спорный вопрос ссылки на акты международных организаций, в которых Россия не участвует.
С учётом правил толкования Договора ВОИС по авторскому праву 1996 г. следует констатировать отсутствие необходимости обращения к согласованным заявлениям для уяснения содержания договора. Позиция СИП выработана в нарушение Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. Статья 31 указанной конвенции устанавливает, что договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придавать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора. При этом согласованные заявления в испанском варианте переведены как «declaraciones», а в французском как «déclarations». По сути, это резолюция международной конференции, утвердившей текст Договора. Статья 32 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. устанавливает, что возможно обращение к дополнительным средствам толкования, в том числе к подготовительным материалам и к обстоятельствам заключения договора, но при условии, что толкование в соответствии со статьей 31 оставляет значение двусмысленным или неясным или приводит к результатам, которые являются явно абсурдными или неразумными.
Статья 4 Договора чётко устанавливает, что компьютерные программы охраняются как литературные произведения в смысле статьи 2 Бернской конвенции. Следовательно, правовой режим компьютерных программ включает и ст. 9 Бернской конвенции: авторы литературных произведений пользуются исключительным правом разрешать воспроизведение этих произведений любым образом и в любой форме. Вряд ли эти положения нуждаются в дополнительных средствах толкования.
Также следует учесть, что ст. 1270 ГК РФ содержит положение, согласно которому «запись произведения на электронном носителе, в том числе запись в память ЭВМ, также считается воспроизведением», которая полностью соответствует международно-правовым нормам.
Согласованные заявления применялись и в иных актах СИП[15]. Данная практика была поддержана Верховным Судом РФ[16] и широко распространена в апелляционных судах[17].
В практике СИП также прослеживается тенденция одновременного применения положений Договора ВОИС по авторскому праву и ТРИПС. Например, Постановление Суда по интеллектуальным правам от 23.01.2019 № С01-977/2018 по делу № А40-224559/2016 гласит: «На основании статьи 10 Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (заключено в Марракеше 15.04.1994, далее - Соглашение ТРИПС), статьи 4 Договора Всемирной организации интеллектуальной собственности по авторскому праву, принятому Дипломатической конференцией по некоторым вопросам авторского права и смежных прав в Женеве 20.12.1996 (далее - Договор ВОИС по авторскому праву), статьи 9 Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений 1886 года (далее - Бернская конвенция), статей 1252, 1259, 1261, 1270 и 1301 ГК РФ и правовых позиций, изложенных в постановлении от 26.03.2009 № 5/29, постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19.06.2006 № 15 «О вопросах, возникших у судов при рассмотрении гражданских дел, связанных с применением законодательства об авторском праве и смежных правах» (далее - постановление от 19.06.2006 № 15) суд первой инстанции, оценив представленные в материалы дела документы, пришел к выводу о доказанности истцом фактов обладания исключительными правами на программы для ЭВМ и нарушения ответчиком таких исключительных прав.» Из сходных формулировок исходят и Постановление Суда по интеллектуальным правам от 17.01.2018 № С01-978/2016 по делу № А60-9414/2016 и Постановление Суда по интеллектуальным правам от 27.06.2017 № С01-250/2017 по делу № А74-11585/2015.
Необходимо отметить, что вопрос соотношения Договора ВОИС по авторскому праву и ТРИПС вызывает определённые сложности.
В деле United States – Section 110(5) of the US Copyright Act, рассмотренном ОРС ВТО, группа по разрешению спора сочла, что концепция «согласованной интерпретации» должна применяться к соотношению между ТРИПС и ДАП, а также посчитала, что ДАП является инструментом, подходящим для поиска в нём «контекстного руководства» (“contextual guidance”) при интерпретации положений ТРИПС[18]. Вряд ли позиция об использовании ДАП как средства толкования ТРИПС может быть поддержана. Она не основана на Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.
Если обратиться к Договору ВОИС по авторскому праву, то в ст. 1 Договора чётко говорится, что «Договор никак не связан с другими договорами, кроме Бернской конвенции, и не ущемляет какие-либо права и обязательства по любым другим договорам.»
Положения ст. ст. 10 и 11 ТРИПС в отношении компьютерных программ достаточно лаконичны. Они устанавливают, что программы для электронно-вычислительных машин, как исходный текст, так и объектный код, охраняются как литературные произведения в соответствии с Бернской Конвенцией (1971 г.); в отношении программ для электронно-вычислительных машин государства должны предоставлять авторам и их правопреемникам право разрешать или запрещать публичный коммерческий прокат оригиналов или копий их произведений; в отношении программ для электронно-вычислительных машин это обязательство не распространяется на коммерческий прокат, когда сама программа не является основным объектом проката. При этом сходные положения включены в ст. 4 и 7 Договора ВОИС по авторскому праву. Однако ст. 4 Договора не «привязывает» правовую охрану компьютерных программ к определённой редакции Бернской конвенции.
Учитывая, что Договор ВОИС по авторскому праву сформировал правовой режим использования компьютерных программ, имеет более широкое содержание, является универсальным международным договором, а также то, что ст. 10 и 11 ТРИПС существенно сходны с положениями Договора, применению при решении вопросов защиты компьютерных программ подлежит Договор ВОИС по авторскому праву.
Вывод: в делах о правовой охране компьютерных программ наблюдается «избыточное» применение норм международных договоров и международных актов, нормы международного права не содержащих. Для охраны прав иностранных авторов в отношении созданных ими компьютерных программ судам достаточно руководствоваться ст. ст. 3 и 5 Бернской конвенции, а также ст. 4 Договора ВОИС по авторскому праву 1996 г.
Заключение:
- С 13 марта 1995 года судами России не должна применяться Всемирная конвенция об авторском праве от 6 сентября 1952 года, если она касается охраны произведений, страной происхождения которых по Бернской конвенции является одна из стран Бернского союза.
- Для решения вопроса о признании на территории России прав иностранных авторов суды могут обращаться к толкованию и применению положений ст. ст. 3 и 5 Бернской конвенции в их системной взаимосвязи.
- С 5 февраля 2009 года правовая охрана компьютерным программам на территории России должна предоставляться не в рамках национального режима, предусмотренного ст. 5 Бернской конвенции, а согласно Договору ВОИС по авторскому праву 1996 г. Согласованные заявления к последнему Договору могут быть применены только на основании ст. 32 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.
- ТРИПС и Договор ВОИС по авторскому праву 1996 г. в правовой системе России не могут применяться одновременно, поскольку содержат сходные положения. Применению подлежит Договор ВОИС по авторскому праву 1996 г. как универсальный международный договор.
Эксперт – д.ю.н., доцент кафедры международного права СПбГУ, В.П. Талимончик
[1] Постановление Правительства РФ от 03.11.1994 № 1224 «О присоединении Российской Федерации к Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений в редакции 1971 года, Всемирной конвенции об авторском праве в редакции 1971 года и дополнительным Протоколам 1 и 2, Конвенции 1971 года об охране интересов производителей фонограмм от незаконного воспроизводства их фонограмм»
[2]Лукашук И.И. Международное право в судах государств. СПб., СКФ «Россия-Нева». - 1993. - 299 с.
[3] Марочкин С.Ю. Действие и реализация норм международного права в правовой системе Российской Федерации. М., Изд-во «Норма: ИНФРА-М». - 2017. - 288 с.
[4] Зимненко Б.Л. О применении норм международного права судами общей юрисдикции. М., Статут. - 2006. - 539 с.
[5] Лукашук И.И. Современное право международных договоров. В 2 т. Том I. Заключение международных договоров. М., Волтерс Клувер, - 2004. - 672 с.; Том II. Действие международных договоров. М., Волтерс Клувер, - 2006. - 496 с.; Талалаев А.Н. Право международных договоров. Том 1: Общие вопросы / Отв. ред. Л.Н.Шестаков. М., Зерцало-М, - 2018. - 280 с.; Том 2: Действие и применение договоров. Договоры с участием международных организаций / Отв. ред. Л.Н.Шестаков. М., Зерцало-М, - 2018. - 504 с.
[6] Treaty Interpretation and the Vienna Convention on the Law of Treaties: 30 Years on / ed. M. Fitzmaurice, O. Elias, P. Merkouris. Leiden, Martinus Nijhoff Publishers. - 2010. - 382 p.; The Vienna conventions on the law of treaties: a commentary / ed. by O. Corten, P. Klein. Oxford, University Press. 2011. V. 1. - 2011. - 960 p.; Villiger, M. E. Commentary on the 1969 Vienna Convention on the Law of Treaties. Leiden, Boston, Martinus Nijhoff Publishers. - 2009. - 1057 p.
[7] Богуславский М.М. Вопросы авторского права в международных отношениях: Международная охрана произведений литературы и науки. М., Наука. – 1973- 336 с.; Матвеев Ю.Г. Международная охрана авторских прав. М., Юридическая литература. – 1987. – 224 с.
[8] Мазуйе К. Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений: комментарий. М., Прогресс. – 1982. – С. 21-180; Goldsten P., Hugenholtz P. B. International copyright :principles, law, and practice. - 2-nd edit. - Oxford, University Press. - 2010. -566 p; Ricketson S., Ginsburg J. C. International copyright and neighbouring rights: the Berne Convention and Beyond. - 2-nd edit. - New York, Oxford University Press Inc. - 2010. - V. 1. - 2010. - 878 p.
[9] Определение Санкт-Петербургского городского суда от 12.07.2011 № 33-9800/2011; Определение Санкт-Петербургского городского суда от 21.03.2011 № 33-3762/2011; Апелляционное определение Воронежского областного суда от 06.12.2012 № 33-6425
[10] Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 02.08.2018 № 06АП-3444/2018 по делу № А73-2622/2018; Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 23.06.2016 № 09АП-24414/2016 по делу № А40-171528/14; Постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 29.02.2016 № 11АП-1027/2016 по делу № А65-19731/2015; Постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 10.03.2015 № 12АП-1314/2015 по делу № А12-30130/2013; Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 17.10.2017 № 15АП-13309/2017 по делу № А32-33119/2016; Постановление Шестнадцатого арбитражного апелляционного суда от 29.03.2017 № 16АП-4249/2013 по делу № А20-2391/2013; Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.02.2019 № 18АП-19755/2018 по делу № А47-2354/2018; Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 23.11.2018 № 18АП-13029/2018 по делу № А76-41235/2017; Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 21.11.2018 № 18АП-15114/2018 по делу № А07-1407/2018 и др.
[11] См. например: Крупко С.И. Деликтные обязательства в сфере интеллектуальной собственности в международном частном праве. М., Статут, 2018. 279 с.; Луткова О.В. Трансграничные авторские отношения : материально-правовое и коллизионно-правовое регулирование. Автореф. дисс… д.ю.н. Специальность 12.00.03 - гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право. Науч. конс. Г. К. Дмитриева. М., 2018. 52 с.
[12] Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 27.06.2017 по делу № А33-22357/2016; Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 15.08.2019 № 06АП-4309/2019 по делу № А73-2229/2019; Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 12.08.2019 № 06АП-3485/2019 по делу № А73-4058/2019; Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 05.08.2019 № 06АП-3530/2019 по делу № А73-4318/2019; Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 23.04.2019 № 06АП-79/2019 по делу № А04-7782/2018; Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 23.06.2016 № 09АП-24414/2016 по делу № А40-171528/14; Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 05.12.2017 № 10АП-16667/2017 по делу № А41-4299/16; Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 11.03.2019 № 10АП-2302/2019 по делу № А41-84420/18; Постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 23.07.2019 № 12АП-7319/2019 по делу № А12-2028/2019; Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 11.01.2019 № 13АП-26817/2018 по делу № А56-116489/2017; Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 09.11.2018 № 13АП-25694/2018 по делу № А56-75851/2018; Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 01.07.2019 № 15АП-3846/2019 по делу № А53-15211/2018; Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 21.06.2019 № 15АП-7980/2019 по делу № А53-38215/2018; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 28.02.2019 № 17АП-14811/2018-ГК по делу № А60-308/2018; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 11.02.2019 № 17АП-17590/2018-ГК по делу № А60-5279/2018
[13] Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 15.08.2019 № 06АП-4309/2019 по делу № А73-2229/2019; Постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 23.04.2019 № 06АП-79/2019 по делу № А04-7782/2018; Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 11.01.2019 № 13АП-26817/2018 по делу № А56-116489/2017; Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 09.11.2018 № 13АП-25694/2018 по делу № А56-75851/2018; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 11.02.2019 № 17АП-17590/2018-ГК по делу № А60-5279/2018; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 28.02.2019 № 17АП-14811/2018-ГК по делу № А60-308/2018
[14] Постановление Суда по интеллектуальным правам от 06.06.2018 № С01-211/2017 по делу № А33-26600/2015; Постановление Суда по интеллектуальным правам от 24.03.2017 № С01-152/2017 по делу № А50-10677/2016; Постановление Суда по интеллектуальным правам от 06.04.2016 № С01-239/2016 по делу № А76-22595/2014.
[15] Постановление Суда по интеллектуальным правам от 01.02.2019 № С01-1192/2018 по делу № А60-63400/2017; Постановление Суда по интеллектуальным правам от 28.09.2018 № С01-729/2018 по делу № А60-42307/2017; Постановление Суда по интеллектуальным правам от 16.08.2017 № С01-564/2017 по делу № А71-11960/2016; Постановление Суда по интеллектуальным правам от 20.01.2017 № С01-1036/2016 по делу № А41-4684/2016; Постановление Суда по интеллектуальным правам от 22.03.2016 № С01-1206/2015 по делу № А65-7743/2015; Постановление Суда по интеллектуальным правам от 15.01.2016 № С01-1170/2015 по делу № А76-7663/2015
[16] Определение Верховного Суда РФ от 23.06.2016 № 309-ЭС16-6430 по делу № А76-22595/2014
[17] Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 22.05.2017 по делу № А33-28199/2016; Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 02.10.2017 № 15АП-6082/2017 по делу № А32-19345/2016; Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 01.04.2016 № 15АП-2751/2016 по делу № А53-19841/2015; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 14.11.2019 № 17АП-14579/2019-ГК по делу № А60-8603/2019; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 22.04.2019 № 17АП-2886/2019-ГКу по делу № А60-65570/2018; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 02.10.2018 № 17АП-12173/2018-ГК по делу № А60-63400/2017; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 18.12.2017 № 17АП-15406/2017-ГК по делу № А60-54040/2016; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 02.11.2017 № 17АП-10588/2016-ГК по делу № А60-9414/2016; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 29.05.2017 № 17АП-4131/2017-ГК по делу № А71-11959/2016; Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 06.02.2017 № 17АП-19363/2016-ГК по делу № А60-25157/2016; Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 03.02.2016 № 18АП-15395/2015, 18АП-15393/2015, 18АП-15394/2015 по делу № А76-22595/2014
[18] Panel Report по делу United States – Section 110(5) of the US Copyright Act, para. 6.70 (WT/DS160/R, 15.06.2000).
