«Антипиратский закон» как иллюстрация системной проблемы правового регулирования сети Интернет

08 августа 2013 Автор: Архипов Владислав Владимирович Категория: Административное регулирование

доцент кафедры теории и истории государства и права юридического факультета СПбГУ Архипов В.В.

Федеральный закон Российской Федерации от 02.07.2013 г. № 187-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты интеллектуальных прав в информационно-телекоммуникационных сетях» (далее – Закон), за которым в сети Интернет уже закрепились разные звучные ярлыки – от «антипиратского закона» до «закона о произвольной блокировке интернет-ресурсов», явно напрашивается на звание самого резонансного нормативного правового акта лета 2013 года.

Закон уже не раз стал объектом внимания в СМИ и на самых разнообразных ресурсах WEB 2.0, так что его основные положения в целом можно считать известными. РИА НОВОСТИ предлагает читателям удобное графическое описание алгоритма ограничения доступа к материалам, распространяемым с нарушением авторских прав. Достоинства и недостатки (преимущественно недостатки) начали обсуждаться в профессиональной блогосфере на ресурсах «Закон.Ру» (например, здесь) и «Право.Ру» (например, здесь). На сайте «Российской общественной инициативы» идет сбор подписей для отмены Закона.

Вместе с тем, едва ли Закон как таковой можно считать неожиданным – он вполне вписывается в современные тенденции развития правового регулирования отношений в сети Интернет, причем не только в России, но и на международном уровне. В условиях текущей парадигмы защиты авторских прав (сложившейся, стоит отметить, задолго до цифровой эпохи), принятие такого нормативного акта закономерно, несмотря на все то, что может восприниматься пользователями, привыкшими считать Интернет новым, свободным от государственного вмешательства пространством, как несуразность.
Тем более, что в недавней арбитражной практике уже не раз появлялся намек на скорое появление такого закона – в деле № А56-57884/2010 (Определение об отказе в передаче дела в Президиум ВАС РФ от 07.11.2012 г.) по иску ЗАО «С.Б.А. Мьюзик Паблишинг» против ООО «В Контакте» еще раз был подтвержден уже сложившийся на практике подход к вопросу о пределах ответственности информационных посредников. Оптимистов, знакомящихся с текстом Закона, может порадовать то, что данный вполне сбалансированный подход был в нем воспроизведен.

Проблема, однако, в том, что другие поводы для радости найти сложно. Оставив в стороне уже не раз обсуждавшиеся вопросы эффективности блокировки сайтов, а также подсудность дел Московскому городскому суду вкупе с самой возможностью наложения предварительных обеспечительных мер по данной категории споров, заострим внимание на трех проблемных моментах, которые частично уже звучали в СМИ, но явно не получили должного внимания.

1. Отсутствие обязательного досудебного порядка разрешения споров. Вариант решения проблемы ответственности информационных посредников, содержащийся в Законе и ранее отраженный в арбитражной практике, во многом следует за моделью американского Акта о защите авторских прав в цифровую эпоху (Digital Millenium Copyright Act, DMCA) 1998 г. Вместе с тем, из практики применения DMCA следует, что до обращения в суд за соответствующим судебным запретом (injunction) правообладатель должен направить предполагаемому нарушителю письмо о прекращении противоправных действий (cease and desist letter), и только потом, если такое требование останется без удовлетворения, инициировать полноценный процесс. Такая разумная практика, позволяющая, кстати, разгрузить суды и органы исполнительной власти, распространена и в Европе. В Российской Федерации, однако, теперь ясно, что правообладатель может сразу обратиться в суд. В интернет-среде на этот недостаток Закона обратила внимание, в частности, компания «Яндекс». Самое любопытное в связи с этим то, что Закон, естественно, никак не различает российские и зарубежные интернет-сайты, отечественных и иностранных правообладателей. Удивительным последствием Закона могут стать поиски «удобного» суда (forum shopping) в спорах, например, между двумя зарубежными правообладателями, и вовсе не связанными с Россией. Используя положения Закона, один из таких потенциальных заявителей теоретически может теперь добиться блокировки какого-либо сайта (пусть и на территории России) для целей давления на конкурента.

2. Предъявление требований о защите интеллектуальных прав к информационному посреднику. Согласно п. 4 новой ст. 1253.1 ГК РФ, введенной законом, к информационному посреднику, который в соответствии с настоящей статьей не несет ответственность за нарушение интеллектуальных прав, могут быть предъявлены требования о защите интеллектуальных прав (п. 1 ст. 1250, п. 1 ст. 1251, п. 1 ст. 1252 ГК РФ), не связанные с применением мер гражданско-правовой ответственности, в том числе об удалении информации, нарушающей исключительные права, или об ограничении доступа к ней. В связи с этим пунктом опасения вызывает неопределенность понятий, используемых в части четвертой ГК РФ, применительно к современным информационным технологиям. Так, уже само понятие «ограничение доступа [к информации]» при расширительном толковании может подразумевать ни много ни мало, ту же самую блокировку интернет-ресурса. Аналогичный риск прослеживается и в отношении пдп. 2 п. 1 ст. 1252, допускающий предъявление требования о пресечении действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения. Кстати, открыт вопрос о том, какие действия информационного посредника могут «создавать угрозу нарушения» интеллектуального права. А еще п. 1 ст. 1252 содержит пдп. 4, допускающий предъявление требования об изъятии материального носителя в соответствии с п. 5 данной статьи – к его изготовителю, импортеру, хранителю и прочим лицам. П. 5 ст. 1252 определяет такой носитель как оборудование (сервер?), прочие устройства и материалы, главным образом используемые или предназначенные для совершения соответствующих нарушений.

3. Термин «информация, необходимая для его [материала, нарушающего интеллектуальные права] получения». В нескольких статьях, которыми дополняется российское законодательство в соответствии с Законом, говорится не только о фильмах, в том числе кинофильмах и телефильмах, которые распространяются без законного основания, но об информации, необходимой для их получения с использованием информационно-телекоммуникационных сетей. Что имел в виду законодатель? Вполне вероятно, по существу, речь идет о гиперссылках, позволяющих перейти на «пиратский» ресурс и иных аналогичных элементах сетевой инфраструктуры. Такие гиперссылки, очевидно, могут размещаться не только злоумышленниками, стремящимися распространить нелегальный контент, но и автоматически поисковыми системами. С одной стороны, в Российской Федерации было замечательное арбитражное дело А40-129682/11-51-1169 (Определение об отказе в передаче дела в Президиум ВАС РФ от 24.02.2013 г.) по иску ООО «Издательство «Эксмо» против ООО «Яндекс» в связи с тем, что поисковый механизм последнего индексировал часть нелегально распространенного текста произведения автора Марины Серовой в объеме примерно 1/3300. Суд справедливо решил, что отрывок в таком объеме не несет самостоятельной смысловой нагрузки и ценности в отрыве от контекста и не составляет нарушения исключительных прав. Однако, пусть у этого случая похожая логика, но то, что такая ссылка не нарушает исключительных прав, не означает, что она как раз не может составлять «информацию, необходимую для получения» нелегального контента. Да, и кстати, речь в Законе идет о фильмах. А что если ссылка на пиратский ресурс будет размещена пользователем Twitter? Может ли дело дойти до блокировки этого сервиса, активно используемого, собственно, и органами власти Российской Федерации?
Рассматривая спорные аспекты данного нормативного правового акта, сложно избежать и более широкого контекста. Проблема, иллюстрацией которой служит Закон, на мой взгляд, выходит далеко за рамки защиты интеллектуальных прав на фильмы. Это системная проблема правового регулирования сети Интернет, которая свойственна на данный момент не только России, но и многим странам мира. Гарвардский профессор Лоренс Лессиг, которого можно по праву считать основателем интернет-права (или «киберправа») как самостоятельного направления юридических исследований, в свое время отмечал, что у любых отношений есть четыре регулятора – право, мораль, рынок и архитектура. Если первые два в большей или меньшей степени государством используются, то рыночные средства применяются редко, а архитектурные особенности сетевой инфраструктуры не только не берутся в качестве основного объекта изменений, но и редко просто принимаются во внимание.
Интернет как таковой изменил формат отношений, связанных с интеллектуальной собственностью. Но у глобальной сети уже есть своя история, и те средства, которые были относительно работоспособными в прямолинейном формате WEB 1.0, едва ли будут одинаково эффективным в формате WEB 2.0, открывшем миру невиданный ранее размах оборота пользовательского контента и технологической интеграции юридически отделенных друг от друга интернет-сервисов. Может быть, эффективнее норм, нацеленных на запреты и ограничения, будут позитивные действия по созданию адекватной инфраструктуры? Ведь, например, число пользователей продукции Apple, осуществляющей фильтрацию контента в своих электронных магазинах, использующих в данных «архитектурных» условиях только легальный контент, согласно различным источникам, значительно выше, чем недобросовестных пользователей.

Авторский комментарий эксперта может не совпадать с официальными позициями проекта «Мониторинг правоприменения» и Санкт-Петербургского государственного университета.

Прочитано 946 раз
Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии
Вы здесь: Главная Юриспруденция Административное регулирование «Антипиратский закон» как иллюстрация системной проблемы правового регулирования сети Интернет