Оценка понятности для граждан языка правовых актов (часть 1)
Эксперт: администратор проекта Ревазов М.А.
Основной целью проведённого исследования являлось выявление случаев, в которых суды давали оценку возможности выявления смысла нормативного положения лицом, не имеющим специального образования.
Всего было собрано и проанализировано более 1360 судебных решений, 106 из которых представлены в данном отчёте. При осуществлении мониторинга осуществлялся сбор опубликованных (в том числе размещенных в БД КонсультантПлюс раздел Судебная практика и на информационных ресурсах, содержащих судебную практику – портал РосПравосудие, gcourts.ru, судебныерешения.рф, ras.arbitr.ru, pravo.ru) судебных актов. Для выявления актуальных судебных решений использовались поисковые запросы по тексту судебных решений, среди которых «не понимал смысла написанного», «не мог понять закон», «юридический язык», «значение юридических терминов» и т.д. Анализировалась судебная практика всех регионов России за период с 2006 года. Помощь в поиске судебных решений оказывали студенты СПбГУ в рамках обучения по дисциплине «Конституционное право».
На сегодняшний день российское законодательство, в широком смысле, включает в себя огромное количество нормативных актов. В условиях отсутствия чётких требований к языку нормативных актов мы получаем ситуацию, когда нормативные акты существенно различаются по уровню насыщения юридическими терминами, специальными отраслевыми терминами, по сложности используемых конструкций построения текстов. Однако, каждый из этих актов, написанный профессионалами в данной сфере, должен быть понятен не только правоприменителям, но и всем тем, на кого распространяется действие этих актов. То есть, обычный человек, не имеющий юридического образования должен иметь возможность понять смысл, заложенный в нормативном положении и действовать в соответствии с ним, дабы реализовать свои права в законном порядке или не совершить правонарушение и т.д. Те случаи, когда понимание нормативного акта существенно различается: у отдельных людей между собой, у большинства населения и правоприменителей, у отдельных правоприменителей, должны тщательно анализироваться с целью выявления причин такого различного понимания и их устранения.
Сразу отметим, что суды не часто рассматривают и анализируют в чистом виде случаи, когда лицо не может понять смысл нормативного акта, однако, этот вопрос нередко затрагивается как сопутствующий при разрешении самых различных споров. В данном отчёте мы попытаемся выделить все основные случаи, встречающиеся в судебной практике, в которых затрагивается вопрос о способности лица понять смысл нормативного акта. Некоторые из представленных случаев не будут прямо связаны с языковыми особенностями нормативных актов, но они важны для более широкого понимания тех тенденций, которые на сегодня существуют в судебной практике.
Проведённый анализ показал, что стороны спора могут ссылаться на непонимание правовых актов или иных документов, содержащих юридическую терминологию в совершенно различных обстоятельствах и по разным причинам. Среди них можно выделить следующие: незнание закона, отсутствие образования должного уровня, незнание русского языка, состояние здоровья, возраст, состояние опьянения. При этом для гражданских споров характерными являются попытки оспорить завещание или договор, для административных и уголовных дел – споры о соблюдении процессуальных прав, в том числе и права на использование родного языка.
Обратившись к конкретным примерам можно заметить некоторые интересные подробности таких дел. А также сразу стоит отметить, что основной тенденцией, выявленной в судебной практике, является непризнание значимыми ссылок на непонимание чего-либо, но в зависимости от отдельных деталей каждого конкретного дела позиция суда может и меняться.
Среди норм КоАП РФ в проанализированных делах неоднократно у сторон спора вызывала вопросы статья 19.3. Данная статья предусматривает ответственность за неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции, военнослужащего, сотрудника органов федеральной службы безопасности, сотрудника органов государственной охраны, сотрудника органов, осуществляющих федеральный государственный контроль (надзор) в сфере миграции, либо сотрудника органа или учреждения уголовно-исполнительной системы либо сотрудника войск национальной гвардии Российской Федерации. В ряде случаев привлекаемые к ответственности лица ссылались на то, что они не понимали, что их действия нарушают данное положение, так как оно не содержит конкретного перечня возможных требований. Среди таких случаев, например, отказ предоставить сотруднику ДПС водительское удостоверение , или проехать на медицинское освидетельствование . Подобные доводы признаются судами несостоятельными.
Стоит отметить как ещё один случай – невозможность понять требования сотрудника полиции по причине алкогольного опьянения лица. Суд может вообще не учесть этот фактор и то, как он повлиял на поведение лица . При привлечении к ответственности по ст. 19.3 КоАП РФ важным обстоятельством является то, могло ли лицо, к которому обращены требования, понять их. Если степень опьянения такова, что лицо не в состоянии понять эти требования то привлечение к ответственности по данной статье выглядит спорным. Можно обратить внимание и на то, что в большинстве случаев при задержании в общественных местах лиц, находящихся в состоянии алкогольного опьянения к ответственности по ст. 19.3 КоАП РФ они не привлекаются. А если лицо в состоянии опьянения находилось за рулём автомобиля, то случаи привлечения к ответственности по данной статье достаточно распространены.
Непонятными могут быть и индивидуальные правовые акты, принимаемые различными органами власти. Значительное число таких актов представляют из себя отказы, например, в предоставлении земельного участка, выдачи различных разрешений и т.д. Как правило, основания для принятия такого решения перечислены в соответствующем нормативном акте. Однако, если принятый индивидуальный правовой акт не содержит отсылки к конкретному положению нормативного акта, основываясь на котором было принято решение, такой индивидуальный акт может стать непонятен лицу, в отношении которого он был принят . В данном случае речь идёт уже не о том, что лицу непонятен смысл текста акта, а о том, что в тексте отсутствуют важные элементы, без которых невозможно понять его полностью.
Сторона спора может потребовать и разъяснения самого судебного акта, содержание которого она не понимает. Так, сторона спора, которой непонятен принятый судебный акт может обратиться за его разъяснением к суду. Суды исходят из того, что разъяснению подлежат акты, которые изложены таким языком, который вызывает двоякое понимание выводов, содержит неопределенности, допускающие неоднозначное толкование и т.д. Если же акт изложен грамотным юридическим языком, то в разъяснениях такой акт не нуждается. При этом не имеет значения, может ли сторона спора адекватно понять смысл используемых при изложении акта терминов и понятий.
Если суд приходит к выводу, что изложенные заявителем вопросы связаны не с содержанием акта, а с механизмом его исполнения, то также отказывает в даче разъяснений. При этом суд указывает, что в его компетенцию не входит разъяснение порядка применения действующего законодательства .
Процессуальные нормы могут быть не менее сложны для понимания чем материальные. В одном из дел заявитель указал, что в ст. 381 ч. 3 ГПК РФ чётко не прописано право лица, подавшего кассационную жалобу в Судебную коллегию Верховного Суда РФ и получившего отказ в передаче в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного Суда РФ, что он может обратиться с кассационной жалобой к Председателю Верховного Суда или его заместителю. Поэтому заявитель обратился в Верховный Суд РФ в соответствии со ст. 391.1 ч.2, 391.2 ГПК РФ, подав надзорную жалобу в течение трех месяцев. Суд указал, что заявитель неправильно понял закон, полагая, что на определение об отказе тоже может быть подана надзорная жалоба. Такое непонимание закона нельзя рассматривать как уважительную причину для восстановления срока для подачи кассационной жалобы .
В другом случае заявитель ссылался на то, что ввиду изменения процессуального законодательства в части порядка обжалования, он не смог сориентироваться в сроках подачи жалобы. Полагал, что уважительной причиной также является тот факт, что по национальности он является армянином и плохо понял закон, в котором указан порядок обжалования состоявшихся по делу судебных решений . Но и такие доводы уважительными не признаются.
Непременно поднимается и вопрос о влиянии наличия юридического образования на способность понимать закон. Как будет отмечено и в других случаях, суды указывают на отсутствие необходимости иметь специальное образование для понимания грамотного юридического языка. Интересным является то, что в судебной практике нельзя однозначно найти тот уровень образования, который был бы достаточен. Так, порой суды указывают, какое образование достаточно для понимания юридического языка . В одном из дел суд указал, что доводы представителя потерпевшего о непонимании юридического языка и процессуальных особенностей рассмотрения дела в особом порядке являются неосновательными, так как: «имеет высшее образование, позволяющее ей понять сущность процессуальных особенностей рассмотрения уголовного дела в особом порядке, для чего не требуется специальных познаний в области юриспруденции». Возникает вопрос, а если бы у лица не было высшего образования, изменилось бы при этом позиция суда? В другом деле в подтверждение того, что лицо понимало юридические термины, суд указал на наличие у него средне-специального образования . А порой достаточным считается и 5 классов средней школы .
Суд может признать , что текст законодательного акта может быть непонятен обычному человеку, но это не даёт ему право ссылаться на такое обстоятельство. Суд прямо указывает, что если человек не понимает юридический язык, то ему следует обратиться за юридической помощью к профессионалам.
Понять закон невозможно, если знать о нём. Такой позиции придерживаются некоторые заявители. В одном из дел заявитель оспаривала привлечение её к ответственности на том основании, что ей не было известно о существовании закона, который она нарушила . Данный довод не был воспринят судом, так как незнание закона не даёт права его не соблюдать. В ст. 15 Конституции РФ говориться именно об обязанности соблюдать закон, а не знать его. Можно конечно сказать, что невозможно соблюдать то, чего ты не знаешь, по крайне мере соблюдать осознанно. Суд в этом деле указал: то обстоятельство, что о положениях Закона заявитель не знала, не освобождает ее от административной ответственности, поскольку в силу осуществления ею предпринимательской деятельности, ей необходимо знать и руководствоваться положениями законов, регулирующих ее деятельность.
Значительное число споров связано с тем, что у лица отсутствует знание русского языка на достаточном для понимания юридического языка уровне.
Суд может согласиться и с тем, что причиной непонимания текста подписываемого гражданского договора является отсутствие знания русского языка и юридического образования. В одном из дел суд согласился с доводом стороны спора о том, что на русском языке лицо писать практически не может, имеет среднее образование, полученное в Азербайджане, в России вообще не обучался, юридического образования также не имеет. Н основании этого, расписка была признана недействительной .
Незнание русского языка является тем доводом, который часто звучит при рассмотрении уголовных и административных дел. Это незнание заявляется причиной того, что лицо не может понять смысл обвинения, смысл правовых норм и т.д. В этих случаях суд решает вопрос о необходимости предоставления переводчика .
Стоит только отметить, что лица, которым назначается переводчик, порой ссылаются на то, что переводчик не разъяснял им используемые юридические термины. Суды указывают, что это и не входит в компетенцию переводчика . При непонимании юридических аспектов дела лицо должно было обратиться к суду за разъяснениями , или необходимо было обратиться к защитнику . Как интересную особенность дел с участием лиц, непонимающих русский язык стоит отметить то, что в этих делах суд может учесть непонимание именно юридических терминов на определённом языке. К примеру, лицо владело таджикским языком на бытовом уровне, а для понимания юридических терминов ему был необходим перевод на узбекский язык . Суд в этом конкретном случае учёл данный аргумент и возвратил дело прокурору. Однако, это явное расхождение со сложившейся судебной практикой, основной тенденций которой является признание достаточности владения языком на бытовом уровне. Юридические термины лицу может разъяснить защитник, в таком случае даже не обязательно привлечение переводчика, хотя обычно привлекаются и защитник и переводчик. Но допустимый уровень владения языком это отдельный вопрос. Само это понятие оценочно и порой решается различным образом на усмотрение суда . Поводом к выяснению уровня владения русским языком может явится не только требование самого лица но, по мнению некоторых судов, и его фамилия, имя и отчество, если они не являлись традиционно русскими, если его внешность не является славянской и т.д. На наш взгляд, подобные аргументы суда звучат весьма сомнительно. Прежде всего, основанием для проверки уровня знания русского языка и необходимости привлечения переводчика должно являться заявление самого лица, его гражданство, явное непонимание сотрудников уполномоченных органов, обращающихся к лицу на русском языке и т.д. Россия многонациональная страна, и знание русского языка не может ставиться в зависимость от принадлежности к славянской национальности, и по таким критерием, как внешность, традиционность имени и т.д.
Сомнительны и выводы судов, связывающие владение русским языком иностранными гражданами со статусом русского языка в стране, гражданином которой лицо является. В одном из дел суд указал, что сам факт того, что подсудимый не является гражданином РФ, не может свидетельствовать об отсутствии у него знаний русского языка. Подсудимый является гражданином Киргизии, русский язык в Киргизии имеет статус официального языка в соответствии со статьей 10 Конституции Республики . Даже придание русскому языку в другой стране статуса официального не может безусловно свидетельствовать о том, что им свободно владеют все граждане данной страны, и тем более, что они понимают юридическую терминологию на русском языке.
Отдельная ссылка на юридическую безграмотность граждан России в гражданских спорах, указанных в начале, судом не воспринимается так как ссылки на юридическую неграмотность не свидетельствуют о пороке воли на совершении сделки, о заблуждении относительно природы сделки. Судом при этом учитываются все доказательства по делу с целью определения воли лица при совершении сделки .
Ссылка на непонимание юридических терминов в административных или уголовных делах судами не воспринимаются, так как специальные юридические термины используются в соответствии с их использованием в нормативных актах, а участникам дел они разъясняются, как и их права . Если лицо изначально не заявляет о непонятности ему отдельных юридических терминов и не просит их ему разъяснить, то позже суд уже не придаёт значения подобным заявлениям . В случае, когда лицо заявляет о непонимании юридических терминов, то ему, обычно, назначается адвокат , так как причиной такого непонимания является лишь отсутствие специального образования.
Для выяснения того вопроса, владеет ли лицо русским языком суды используют информацию об учебных заведениях, в которых лицо проходило обучение, о месте жительства, месте работы, о проживании совместно с русскоговорящими лицами, о прохождении службы в Вооружённых Силах РФ. В качестве доказательства владения русским языком могут также использоваться свидетельские показания. В административных делах наиболее распространённым доказательством является протокол об административном правонарушении, в котором есть подпись лица в соответствующей графе, которая ставится в подтверждение того, что лицо владеет русским языком. Такие протоколы могут содержать и пояснения лица, написанные на русском языке. Однако, часто возникает вопрос, а доказывает ли такой протокол, что лицо действительно владеет русским языком. В большинстве дел суды под сомнение этот довод не ставят.
Редким случаем является вывод суда о том, что содержащиеся в протоколе об административном правонарушении и письменных объяснениях собственноручные пояснения заявителя не свидетельствуют о владении русским языком, как не свидетельствуют и о том, что лицо понимает значение юридических терминов и вменяемой квалификации административного правонарушения. То есть речь идёт уже даже не о простой подписи, а о пояснениях в протоколе. Лицо, сделавшее такие пояснения может, к примеру, заявить, что имеющиеся в процессуальных документах собственноручные объяснения списаны с образца, представленного должностным лицом, а ему самому непонятны .
В качестве примера, который демонстрирует то, что собственноручные записи не свидетельствуют о знании русского языка на должном уровне можно привести случай, в котором суд установил, что имеющиеся в процессуальных документах собственноручные записи привлекаемого к ответственности лица являются незначительными по объёму, выполнены с многочисленными ошибками и свидетельствуют о низком уровне владения русским языком. При этом суд указал, что должностное лицо не учло, что язык административного производства насыщен специальными юридическими терминами и понятиями и в значительной степени отличается от разговорного языка . Логика такого подхода понятна, если лицо не понимает русский язык, то он и не поймёт тот документ, который он подписывает, так как протокол составляется на русском языке.
В гражданских спорах распространена ссылка на непонимание в силу состояния здоровья:
Со ссылкой на состояние здоровья часто наследники по закону пытаются оспорить завещание умершего родственника. Для решения вопроса о том, мог ли завещатель понимать свои действия и осознавать смысл составленного завещания суды нередко назначают экспертизу.
Проведение экспертизы не гарантирует получение ответа на данный вопрос, так, например, в одном из дел члены экспертной комиссии пришли к выводу о том, что по представленным для экспертного исследования материалам не предоставляется возможным решение вопроса о том, находился ли испытуемый в таком состоянии, которое лишало бы его возможности в юридически значимый период понимать значение своих действий и руководить ими, понимать смысл, значение сделки. Если экспертиза не смогла дать ответ на поставленный вопрос, тогда суд решает дело исходя из оценки иных доказательств имеющихся в деле, в том числе и показаний свидетелей .
Если же психиатрическая экспертиза установит, что у стороны сделки имело место ошибочное восприятие и осмысление ситуации, не до конца учитывалась складывающаяся юридическая ситуация, искаженно воспринимались юридические факты и недостаточно прогнозировались последствия сделки, в силу чего имело место ошибочное представление относительно природы совершаемой сделки, а также относительно правовых последствий сделки, то это будет иметь решающее значение при разрешении дела в пользу лица, пытающегося признать недействительной совершённую сделку . Соответственно, обратные выводы экспертизы приведут к противоположному решению суда .
Заявленные требования могут быть удовлетворены и при совокупности таких обстоятельств как преклонный возраст, состояние здоровья, общая малограмотность, отсутствие юридического образования .
Частным, но распространённым случаем непонимания условий договора является ссылка стороны спора на то, что она не понимала условия кредитного договора в целом, либо не были понятны условия страхования, включённые в кредитный договор. Распространённый в судебной практике случай – ссылка стороны на навязывание банком необходимости заключения договора страхования при получении кредита, и отсутствие понимания необязательности данного действия. Несмотря на большое количество таких дел подавляющее большинство из них решаются не в пользу заявителей. Среди проанализированных решений не было обнаружено ни одного дела, в котором суд не поддержал позицию банка или страховой организации. Кредитные договоры и договоры страхования бывают достаточно объёмными, написанные сложным для обычного человека языком, однако, как правило, содержат все условия, что даёт судам основания отказывать в удовлетворении подобных требований, так как при внимательном прочтении этих договоров у сторон спора не должно было возникать сомнений в толковании условий, на которых эти договоры заключаются . Также суды указывают, что при заключении гражданского договора сторона не лишена возможности обратиться за юридической помощью .
Основные выводы:
1. Суды пытаются настаивать на том, что грамотный юридический язык понятен любому лицу, владеющему русским языком. Специальное образование не требуется для понимания юридического языка. Однако судебная практика содержит множество примеров того, как суды рекомендуют обращаться за разъяснением юридических терминов к специалистам, а в административных и уголовных делах данная функция возлагается на защитников, которые назначаются, в том числе и по причине того, что лицо не может понять юридический язык. Это свидетельствует о том, что сегодня законы должны соблюдать все, но понять их часто могут только специалисты. В такой ситуации необходимо ставить вопрос о том, а на кого изначально рассчитаны акты, написанные юридическим языком. И, исходя из ответа на этот вопрос, можно будет попытаться сформировать требования к такому языку, которые будут охватывать вопросы допустимости использования юридических терминов и конструкций, которые могут быть лицам без специального образования не понятны.
2. Если лицо не владеет на должном уровне русским языком, то ему назначается переводчик. В компетенцию переводчика не входит разъяснение юридических терминов, эта функция возлагается на адвоката. В судебной практике отсутствует единый подход к определению достаточного уровня владения русским языком, также как и отсутствуют единообразные способы определения этого уровня. И если для иностранных граждан анализ их уровня владения русским языком и их способность понимать юридические термины проводится в большинстве дел, то для граждан России часто констатируется, что владения русским языком на бытовом уровне достаточно. Нормативное урегулирование данного вопроса позволило бы единообразно подходить к его решению, способствовало бы недопущению нарушений прав участников дела, снизило бы число злоупотреблений правами, направленными на затягивание дела.
Руководитель экспертной группы, Белов С.А.
к.ю.н., доцент
