Апрель 2018

30 мая 2018 Категория: 2018 год

Информация

о результатах мониторинга правоприменения

за апрель 2018 года

 

Уголовное право

 

Анализ судебно-следственной практики применения статьи 238 УК РФ

(Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности)

Отчет подготовлен по результатам изучения 150 судебных решений и 10 постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел.

Исполнители: профессор кафедры уголовного права СПбГУ, д.ю.н. Щепельков В.Ф.; доцент кафедры уголовного права, к.ю.н. Оленников С.М., аспирант Скоробогатько Я.П.

В статье 238 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за производство, хранение, перевозку в целях сбыта либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей, а равно неправомерные выдачу или использование официального документа, удостоверяющего соответствие указанных товаров, работ или услуг требованиям безопасности (ч. 1 ст. 238 УК РФ). По части 2 ст. 238 УК РФ ответственность наступает при наличии квалифицирующих признаков: совершение преступления группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; совершение деяния в отношении товаров, работ или услуг, предназначенных для детей в возрасте до шести лет; наступление по неосторожности тяжкого вреда здоровью либо смерть человека. Если в результате по неосторожности наступила смерть двух или более лиц, то содеянное требует квалификации по ч. 3 ст. 238 УК РФ. Преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 238 УК РФ, является умышленным, в силу формального состава требуется наличие прямого умысла. По ч. 2 и ч. 3 ст. 238 УК РФ ответственность наступает за преступления с двумя формами вины.  По категории тяжести деяние, предусмотренное ч. 1 ст. 238 УК РФ, отнесено законодателем к преступлению небольшой тяжести, преступления, предусмотренные ч. 2 и ч. 3 ст. 238 УК РФ, – к тяжким преступлениям.

 

Криминологическая характеристика

В результате исследования 150 решений судов в 23 субъектах Российской Федерации (Республика Башкортостан, Белгородская область, Республика Дагестан, Республика Калмыкия, Камчатский край, Кировская область, Краснодарский край, Красноярский край,  Республика Крым, Курганская область, Ленинградская обл., Москва, Нижегородская область, Омская область, Пермский край, Ростовская область, Самарская область, Санкт-Петербург, Ставропольский край, Республика Татарстан, Томская область, Тюменская область, Ульяновская область) за период с 2011 года были получены следующие результаты.

Были выделены 4 сферы, в которых совершаются данные преступления:

  • предоставление услуг населению - (39 дел, что составляет 26 %);
  • производство и продажа алкогольной продукции (63 дела, что составляет 42 %)
  • предоставление услуг по перевозке (24 дела – 16 %)
  • производство и продажа продуктов питания (24 дела – 16 %).

В зависимости от квалификации преступлений по разным частям ст. 238 УК РФ дела распределились следующим образом: по ч. 1 ст. 238 УК РФ было квалифицировано 128 преступлений, что составляет 85 %, по ч. 2 ст. 238 УК РФ – 20 преступлений (14 %), по ч. 3 ст. 238 УК РФ – 2 (1 %).

Представляет интерес распределение преступлений в зависимости от того, совершаются они в процессе зарегистрированной экономической деятельности (назовем это на профессиональной основе) или же нет (на непрофессиональной основе).

Лица, совершающие преступления, предусмотренные ст. 238 УК РФ, в зависимости от сферы деятельности

Сфера деятельности

«Профессионалы»

«Не профессионалы»

Всего

Предоставление услуг населению

7 / 18 %

32 / 82 %

39 / 100 %

Производство и продажа алкогольной продукции

46 / 73 %

17 / 27 %

63 / 100 %

Предоставление услуг по перевозке

4 / 17 %

20 / 83 %

24 / 100 %

Производство и продажа продуктов питания

7 / 29 %

17 / 71 %

24 / 100 %

Итого

64 / 43 %

86 / 57 %

150 / 100 %

В целом преступления, предусмотренные ст. 238 УК РФ, в большинстве случаев (57 %) совершаются вне рамок зарегистрированной деятельности. И только в сфере производства и продажи алкогольной продукции большая часть преступлений (73 %) совершается в процесс зарегистрированной деятельности.

Представляет интерес распределение лиц, совершающих преступления в организации, в зависимости от их профессиональных функций.

Лица, совершающие преступления в организации, в зависимости от выполняемой профессиональной функции

Сфера деятельности

Выполняемые функции

Всего

Исполнители

Ответственные за безопасность

Руководители

Предоставление услуг населению

2 / 28,5 %

3 / 43 %

2 / 28,5 %

7 / 100 %

Производство и продажа алкогольной продукции

9 / 19,5 %

0 / 0 %

35 / 76 %

46 / 100 %

Предоставление услуг по перевозке пассажиров

3 / 75 %

1 / 25 %

0 / 0 %

4 / 100 %

Производство и продажа продуктов питания

0 / 0 %

2 / 28,5 %

5 / 71,5 %

7 / 100 %

Итого

14 / 22 %

6 / 9 %

42 / 66 %

64 / 100 %

В большинстве случаев (66 %) привлекают к ответственности руководителей, а в сфере производства и продажи алкогольной продукции и продуктов питания руководителей привлекали к уголовной ответственности соответственно в 76 % и 71,5 % случаев совершения преступлений. За оказание услуги по перевозке пассажиров, не отвечающей требованиям безопасности, привлекались к ответственности только водители (75%) и лица, отвечающие за безопасность оказания услуги (25 %), руководителей в этой сфере к ответственности не привлекали.

Заслуживает внимание распределение лиц, совершающих преступления вне зарегистрированной деятельности, в зависимости от систематичности общественно опасных деяний.

Лица, совершающие преступления вне зарегистрированной деятельности, в зависимости от систематичности общественно опасных деяний

Сфера деятельности

Совершение общественно опасного деяния

Всего

Разовое

Систематическое

 

Предоставление услуг населению

5 / 16  %

27 / 84 %

32 / 100 %

Производство и продажа алкогольной продукции

1 / 6 %

16 / 94 %

17 / 100 %

Предоставление услуг по перевозке пассажиров

5 / 25 %

15 / 75 %

20 / 100 %

Производство и продажа продуктов питания

15 / 88  %

2 / 12 %

17 / 100 %

Итого

26 / 30 %

60 / 70 %

86 / 100 %

В 70 % случаев преступления, совершаемые вне рамок зарегистрированной деятельности, осуществляются на систематической основе. Исключение составляют только преступления, связанные с производством и продажей продуктов питания, где доля деяний, совершаемых систематически, составляет 22 %.

Таким образом, в общей сложности преступления, совершаемые на систематической основе, составляют 83 %, от всех совершенных преступлений, предусмотренных ст. 238 УК РФ.

Наиболее тяжкие последствия наступают от преступлений в сфере предоставления услуг населению (в 30% случаев наступает тяжкий вред здоровью или смерть потерпевшего).

Проблемы уголовно-правовой квалификации

  1. Пожалуй, наиболее остро при квалификации содеянного по ст. 238 УК РФ стоит вопрос об установлении признака общественной опасности деяния.

Закон в действующей редакции не предусматривает в качестве обязательного признака основного состава преступления причинение каких-либо последствий. В первоначальной редакции данной статьи уголовная ответственность наступала лишь в случае, если выпуск или продажа товаров, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, повлекли по неосторожности причинение вреда здоровью человека. Однако еще в 1999 году законодатель, очевидно желая усилить борьбу с распространением на потребительском рынке товаров, потенциально опасных для жизни и здоровья людей, исключил из текста закона указание на последствия, а также дополнительно криминализовал производство, хранение и перевозку в целях сбыта небезопасных товаров и продукции.

Внесение указанных поправок создало предпосылки для серьезного изменения уголовно-правовой характеристики анализируемого состава преступления. Во-первых, в действиях законодателя прослеживалось стремление к формализации состава преступления. В данном случае это могло бы означать возможность привлечения к ответственности за оконченное преступление при совершении деяний, выразившихся в отступлении от требований безопасности при производстве товара, его хранении, продаже либо в процессе оказания услуги вне зависимости от последствий допущенных нарушений. Во-вторых, неосторожное преступление трансформировалось в умышленное, поскольку указание на причинение последствий по неосторожности теперь предусмотрено только в качестве квалифицирующего признака, а в основной состав включено указание на цель сбыта.

В результате, когда правоохранительные органы стали активно применять статью 238 УК, начала складываться противоречивая практика при квалификации содеянного, если материалами дела достоверно подтверждается лишь факт нарушения нормативных требований безопасности при совершении действий, указанных в диспозиции нормы закона.

В одних случаях допущенные нарушения при обороте товаров или оказании услуг рассматриваются в качестве достаточного основания для уголовной ответственности вне зависимости от того, представляли ли потенциальную опасность для жизни или здоровья сами товары и услуги. Правоприменительные органы и суды в таких делах исходят из презумпции опасности товара и услуги, если нарушены нормативные правила, содержание которых направлено на обеспечение безопасности жизни и здоровья потребителей.

Другой подход предполагает необходимость установления того, что в результате допущенных нарушений в конкретном случае создавалась реальная угроза причинения вреда жизни и здоровью потребителей.

Например, С. была осуждена за хранение в целях сбыта и сбыт товаров и продукции, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей. Приговором суда установлено, что С., работая продавцом в магазине, в нарушение п. п. 11, 23, 33 "Правил продажи отдельных видов товара", утвержденных Постановлением Правительства РФ от 19 января 1998 года, умышленно хранила с целью последующего сбыта продукты питания, не отвечающие требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, с истекшим сроком годности, которую умышленно продала покупателю в рамках проводимой проверочной покупки. Данные действия судом были квалифицированы по ч.1 ст.238 УК РФ, как хранение в целях сбыта и сбыт товаров и продукции, не отвечающей требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей. Суд надзорной инстанции отменил приговор указав, что сам по себе факт несоответствия товара требованиям качества не всегда создает реальную опасность для жизни и здоровья потребителя и не является достаточным условием для привлечения лица к уголовной ответственности по ч.1 ст.238 УК РФ, поскольку в том случае, если опасность сбываемой продукции для жизни и здоровья потребителей не подтверждена, возможно применение административной, а не уголовной ответственности[1].

Более того, анализ правоприменительной практики показывает, что при рассмотрении конкретных дел аналогичные фактические обстоятельства получают в приговорах разных судов различную правовую оценку. Так, Г. был признан виновным и осужден за оказание  услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей. Выполняя обязанности оператора-заправщика автогазозаправочной станции (АГЗС), он произвел заправку бытового газового баллона сжиженным газом, нарушив тем самым требования безопасности, поскольку у бытового газового баллона истекли сроки эксплуатации и освидетельствования, в связи с чем он не мог быть допущен к заправке и подлежал утилизации. Кроме того, Г. использовал для наполнения бытового газового баллона не предназначенное для этого оборудование. Суд пришел к выводу, что оказанная услуга по наполнению газом бытового газового баллона с истекшим сроком эксплуатации и освидетельствования не отвечала требованиям безопасности и несла угрозу жизни и здоровью персонала АГЗС и потребителей[2].

В другом деле, оператор АГЗС, осуществивший заправку бытового газового баллона, не подлежавшего эксплуатации, был оправдан в связи с отсутствием в его действиях состава преступления. Суд согласился с тем, что оператор нарушил запрет заправки бытовых баллонов на АГЗС, запрет эксплуатации не прошедших проверку газовых баллонов. Вместе с тем, в решении суда указано, что само по себе формальное нарушение требований нормативных актов в сфере работы со сжиженными газами, не может образовывать состав преступления при отсутствии его необходимого признака - общественной опасности. Из заключения технической судебной экспертизы следовало, что техническое состояние баллона соответствовало норме, на поверхности баллона отсутствовали какие-либо повреждения, фактический вес заправленного баллона не превышал установленных норм. Поэтому суд сделал вывод: хотя заправка газового баллона и была произведена с нарушением установленных требований, оператором АГЗС не было допущено заполнение газом некачественного, имеющего дефекты баллона, а равно и его переполнение, создающее условия для возможного разрушения баллона, разгерметизации. При таких обстоятельствах никакой угрозы жизни и здоровью потребителя или иных лиц действия оператора не создавали[3].

Следует согласиться с толкованием закона, согласно которому для привлечения к уголовной ответственности по статье 238 УК требуется установить наличие реальной угрозы причинения вреда жизни и здоровью потребителей. Действующее законодательство не допускает возложение уголовной ответственности за нарушение различного рода правил, требований, норм безопасности, если нарушения не привели к наступлению общественно-опасных последствий или возникновению угрозы их наступления. Ответственность за сам факт нарушения нормативных требований, как правило, наступает в соответствии с нормами административного законодательства, поскольку общественная опасность таких нарушений, если они не угрожают причинением существенного вреда, недостаточна для криминализации соответствующих действий.

  1. Еще одна проблема при применении ст. 238 УК РФ – установление вины.

Изучение судебной практики показывает, что при квалификации по части 1 статьи 238 УК в приговорах всегда содержится оценка субъективной стороны содеянного. При этом правоприменители обоснованно исходят из того, что это преступление совершается с прямым умыслом. Однако в значительном количестве судебных решений при анализе вины в совершении конкретного преступления игнорируется содержание умысла, и речь идет лишь об особенностях его формы. Например:

- подсудимая осознавала, что хранит в целях сбыта и сбывает спиртосодержащую жидкость, не отвечающую требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, предвидела наступление общественно-опасных последствий и желала их наступления[4];

 - с субъективной стороны совершенное общественно-опасное деяние характеризуется прямым умыслом, так как К.К.Б. осознавал, что сбывает продукцию, не отвечающую требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, и желал совершить указанные действия[5];

- установленные в суде обстоятельства в своей совокупности свидетельствуют о прямом умысле В.М. именно на выполнение работ, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, так как он осознавал общественную опасность указанного преступления, предвидел возможность общественно опасных последствий и желал их наступления[6].

Таким образом, в ряде решений суды при характеристике субъективной стороны ограничиваются формулировкой умышленной вины, приведенной в статье 25 УК и построенной на особенностях ее формы. При этом, как видно из приведенных примеров, положения статьи Общей части об отношении виновного к последствиям воспроизводятся даже несмотря на то, что в части 1 статьи 238 предусмотрен формальный состав преступления. Подобный подход следует признать неправильным, так как в обосновании вины при квалификации конкретного преступления необходимо указывать, общественную опасность каких именно действий осознавало виновное лицо и желало совершить, а также в чем выражается общественная опасность.

В мотивировочной части некоторых судебных актов приводится описание  содержания вины. Поскольку содержательное наполнение интеллектуального и волевого элемента вины в значительной мере определяется тем, как истолкованы объективные  признаки преступления, в решениях судов по-разному оценивается, что должно  осознавать, предвидеть и желать виновное лицо.

Во многих случаях раскрывая содержание умысла при квалификации по части 1 статьи 238 УК, правоприменители указывают, что виновный осознавал общественную опасность содеянного и желал продолжать осуществлять сбыт небезопасных товаров или оказание небезопасных услуг, поскольку ранее предупреждался о допущенных им нарушениях требований безопасности или привлекался к административной ответственности. Например:

- доводы о том, что не доказано наличие прямого умысла в действиях подсудимой, суд признает несостоятельными. В судебном заседании было установлено, что Х. после сделанного сотрудниками полиции предупреждения о том, что изготовленная ею спиртосодержащая жидкость является непищевым продуктом и представляет опасность для здоровья и жизни людей, хранила в целях сбыта и сбывала спиртосодержащую жидкость, не отвечающую требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей, действовала умышленно, осознавала общественную опасность своих действий[7];

- о прямом умысле С., об осознании им характера своих действий и их несоответствия требованиям безопасности, свидетельствуют уведомление об ответственности за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, а также документы административного производства, согласно которым он привлекался к административной ответственности за нарушение п. 56 Правил пожарной безопасности на судах внутреннего водного транспорта РФ при эксплуатации судна[8];

- защитник полагает, что не доказан умысел подсудимого на совершение преступления. Суд находит данное заявление не соответствующим полученным в судебном заседании сведениям. Как установлено, магазины С., его коптильный цех, были предметом неоднократных проверок следственными органами. При каждой из которых обнаруживались признаки уголовного преступления, однако С. свою незаконную деятельность не прекращал, в органы ветеринарного надзора свою продукцию для проверки не сдавал ни одного раза, что подтвердил в суде и руководитель данного органа. Данные обстоятельства свидетельствуют о том, что С. осознавал общественную опасность своих действий, но продолжал умышленно их совершать и действия его подпадают под признаки ст. 238 ч. 1 УК РФ[9].

В приведенных примерах ссылки на предупреждения, уведомления, факты административного производства, предшествовавшие уголовному преследованию, призваны подтвердить, что виновное лицо достоверно знало о нарушении им правил безопасности при обороте товаров и услуг. Поэтому интеллектуальный элемент вины, по существу, обосновывается через осознание противоправности совершенных действий, а  их общественная опасность предполагается, поскольку виновный предупреждался о нарушении не любых правил производства товаров или оказания услуг, а правил безопасности. Такой подход к анализу субъективной стороны отражает вышеуказанное толкование судами объективной стороны преступления, при котором достаточным для уголовной ответственности считается сам факт нарушения правил, независимо от того, возникла ли реальная опасность для жизни и здоровья потребителя.

Если исходить из того, что ответственность по части 1 статьи 238 УК наступает лишь в случае фактической опасности товара или услуги, которая определяется исходя из реальных характеристик товаров и услуг, сбыт или оказание которых осуществляется в условиях конкретного места и времени, то осознание этой опасности должно включаться в содержание вины. То есть виновное лицо должно осознавать, что сбыт товара или оказание услуги создает реальную опасность для жизни и здоровья потребителя и желать совершать такие действия. Анализ материалов следственной практики (постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел по статье 238 УК) показывает, что в тех случаях, когда установлены факты нарушения нормативных требований безопасности жизни и здоровья, но при этом не установлен умысел на сбыт товаров или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, уголовные дела не возбуждаются.

В судебной практике также встречаются дела, при рассмотрении которых суды не ограничиваются установлением осознания факта нарушения нормативных требований безопасности, включая в содержание вины осознание того, что сбыт товара или оказание услуги создавали реальную опасность для жизни или здоровья потребителя. Например:

- зная санитарно-эпидемиологические правила и нормативы, О.А.В., получая сопроводительные документы на мясо, не мог не заметить, что они имеют разночтения. Кроме того, как О.А.В., так и К. осознавали, что мясо должно поступить в детские сады для детей в возрасте до 6 лет, а потому обязаны были не только тщательнейшим образом ознакомиться с сопроводительными документами, но и с самой продукцией, не заметить некачественность которой не требовалось специальных навыков и познаний. В протоколе осмотра приведен текст разговора, состоявшегося между Г. и О.А.В. относительно поставленного мяса. В речи О.А.В. прозвучало (дословно): «…Оно за ночь просто так не могло испортиться. А цвет зеленый, я у Димы сразу спрашивал на следующее утро: Почему зеленый?...».  Оценивая содержащиеся в указанном протоколе сведения с другими доказательствами у судебной коллегии не возникает сомнений о наличии в действиях О.А.В. и К. прямого умысла на совершение инкриминируемого им преступления[10];

- в судебном заседании бесспорно и достоверно установлен факт совершения подсудимым хранения в целях сбыта, и сбыт продукции, не отвечающей требованиям безопасности здоровья потребителей, при этом подсудимый Б.Н. действовал с прямым умыслом, поскольку он осознавал противоправность своих действий, так как достоверно знал о том, что указанная спиртосодержащая жидкость непригодна для употребления в пищу, а У.Б.Е. приобретает ее именно для этой цели, однако, он желал этого и достиг[11].

В тех случаях, когда суды считают не доказанным осознание виновным факта возникновения реальной опасности для жизни и здоровья потребителей и желания совершения действий, порождающих такую опасность, могут быть вынесены оправдательные приговоры. Например:

- мотивируя наличие в действиях Л. состава преступления, суд указал, что о наличии прямого умысла Л. на незаконное хранение спиртосодержащей продукции, опасной для жизни и здоровья потребителей, с целью сбыта свидетельствует количество изъятой при обыске в доме жидкости около - 100 литров, ее хранение в таре из-под воды, отсутствие на таре маркировки. Однако с такими выводами суда согласиться нельзя. Ни количество приобретенной жидкости, ни отсутствие на ней маркировки и акцизных марок само по себе с достоверностью не доказывает осознание Л. того обстоятельства, что в жидкости содержатся вещества, делающие ее опасной для жизни и здоровья людей. Органы следствия и суд не установил ни одного обстоятельства, основываясь на котором можно было бы сделать вывод о преступном умысле Л. на хранение спиртосодержащей жидкости, опасной для здоровья. То, что она спросила у продавца спиртосодержащей жидкости, пригодна ли она в пищу, и получила утвердительный ответ, подтверждает, что Л. желала приобрести хорошую продукцию, пригодную для употребления[12];

- вопреки доводам законного представителя потерпевшего, суд первой инстанции правильно пришел к выводу о том, что суду не представлено убедительных и достоверных доказательств того, что З. имел прямой умысел на оказание услуг с заведомо и реально опасными результатами для жизни и здоровья потребителей, путем введения (либо намерения ввести потребителя) в заблуждение относительно действительного качества товара, продукции, работы или услуги, реально представляющих опасность для его жизни и здоровья[13].

  1. Отдельную проблему при квалификации преступлений, предусмотренных ст. 238 УК РФ, составляет установление субъекта преступления, когда перечисленные в диспозиции ст. 238 УК РФ действия свершаются в организации. Возникает вопрос о том, кого привлекать к ответственности: руководителя организации, продавца, реализующего не отвечающий требованиям безопасности товар, руководителя среднего звена, которому известно о нарушениях требований безопасности, но который не прекращает оказание услуг или иных работников в той или иной степени причастных к осуществлению перечисленных в ст. 238 УК РФ действий.

Подобная проблема имеет место и в отношении некоторых иных преступлений (например, предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 146, ст. 171 УК РФ). Так, по делам о незаконном предпринимательстве Верховный Суд РФ в постановлении Пленума от 18.11.2004 № 23 "О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем" разъяснил, что при осуществлении организацией незаконной предпринимательской деятельности ответственности по статье 171 УК РФ подлежит лицо, на которое в силу его служебного положения постоянно, временно или по специальному полномочию были непосредственно возложены обязанности по руководству организацией, а также лицо, фактически выполняющее обязанности или функции руководителя организации. Если лицо (за исключением руководителя организации или лица, на которое постоянно, временно или по специальному полномочию непосредственно возложены обязанности по руководству организацией) находится в трудовых отношениях с организацией или индивидуальным предпринимателем, которые осуществляют свою деятельность без регистрации, с нарушением правил регистрации, без специального разрешения (лицензии) либо с нарушением лицензионных требований и условий или с предоставлением заведомо подложных документов, то выполнение этим лицом обязанностей, вытекающих из трудового договора, не содержит состава преступления, предусмотренного статьей 171 УК РФ. Это решение Пленума Верховного Суда РФ основано на том, что работники в указанной ситуации занимаются не предпринимательством, а принимают участие в производственной деятельности и получают зарплату за свой личный труд[14].

В случае со сбытом товаров, оказанием услуг или выполнением работ работник (продавец, рабочий и т.п.) также исполняет свои профессиональные функции и получает за это вознаграждение. Сбывает товар, оказывает услугу или выполняет работу организация, которая в итоге извлекает из этого выгоды. Поэтому и нести ответственность здесь должны только лица причастные к принятию решения о производстве, сбыте товара, оказании услуги или выполнении работ, не отвечающих требованиям безопасности. Логика вышеприведенного разъяснения Пленума Верховного Суда РФ по делам о незаконном предпринимательстве вполне применима и в случае с преступлением, предусмотренным ст. 238 УК РФ.

Таким образом, по общему правилу к уголовной ответственности по ст. 238 УК РФ за производство, хранение, перевозку в целях сбыта либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей должны привлекаться лица, которые принимают соответствующее управленческое решение. Это номинальные руководители организации, лица, возглавляющие отдельные подразделения. Такое решение может принять и фактический руководитель организации. Это могут быть и рядовые работники, если в установленном порядке на них возложена обязанность по принятию решения о производстве, хранении, перевозке в целях сбыта либо сбыте товаров и продукции, выполнении работ или оказании услуг с соблюдением требований безопасности жизни или здоровья потребителей. Иные лица могут привлекаться как соучастники в случаях, когда они вносят определенный вклад в принятие соответствующего решения. Например, в случае подстрекательства руководителя к указанным действиям. В любом случае одного факта физического участия в осуществлении производства, хранения, перевозки в целях сбыта либо сбыте товаров и продукции, выполнении работ или оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей, работником организации при выполнении профессиональных функций, даже при условии его осведомленности о незаконности указанных действий недостаточно для привлечения его к уголовной ответственности[15].

Анализ судебных решений показывает, что суды соблюдают обозначенную логику установления субъекта преступления, когда оно совершается в организации.

 

  1. Понятие «оказание услуг» для целей применения статьи 238 УК.

В тех случаях, когда содеянное квалифицируется в соответствии  со статьей 238 УК по признаку «оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей», возникает вопрос о том, что понимается под «услугами» и какими субъектами могут оказываться услуги. В частности, в ряде судебных решений отмечается, что диспозиция ч.1 ст.238 УК РФ является бланкетной и при квалификации деяния по данной уголовно-правовой норме необходимо обращаться к положениям Закона РФ "О защите прав потребителей", определяющим понятие "исполнителя" и "потребителя". При этом, как разъяснил Верховный Суд РФ в постановлении Пленума от 28.06.2012 N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей", под услугой следует понимать действие, совершаемое исполнителем в интересах и по заказу потребителя в целях, для которых услуга такого рода обычно используется, либо отвечающее целям, о которых исполнитель был поставлен в известность потребителем при заключении возмездного договора (п.3). Основываясь на приведенном определении, суды по уголовным делам формулируют следующие признаки оказания потребительских услуг:

1) совершаются исполнителем в интересах и по заказу потребителя;

2) сопровождаются заключением возмездного договора.

В связи с этим отсутствие доказательств заключения договора об оказании услуг и возмездного характера отношений служит основанием для вынесения оправдательных приговоров. Например:

- Б. обвинялся в том, что совершил полет на вертолете Ми-2 в течение 20 минут, на высоте примерно 50 метров, с находящимися на борту вертолета пассажирами. По версии обвинения Б. оказал услугу по перевозке пассажиров, не отвечающую требованиям безопасности, совершил полет без уведомления контролирующих органов, при отсутствии сведений о полетах в районе иных воздушных судов, с использованием топлива, являющегося опасным ввиду отсутствия его анализа и замены. Суд пришел к выводу об отсутствии в действиях Б. состава преступления, в том числе потому, что  для оказания услуги необходимо наличие такого критерия как заключение возмездного договора между исполнителем и потребителем услуги. Суд установил, что Б. не является исполнителем услуги, договор на оказание услуги по перевозке пассажиров между Б. и пассажирами не заключался[16];

- суд кассационной инстанции отменил обвинительный приговор в отношении Ч. и передал дело на новое рассмотрение, указав, что ни в приговоре, ни в апелляционном постановлении не дана оценка тому, что индивидуальным предпринимателем Ч. не являлся, в судебных решениях не приведено достаточных доказательств того, что перевозка пассажиров Ч. была произведена на возмездной основе[17].

В результате анализа судебных решений выявлена противоречивая практика в связи установлением признаков потерпевшего от преступления, предусмотренного статьей 238 УК. Поскольку в законе речь идет о «потребителе», то некоторые суды, строго толкуя это понятие, исходят из необходимости установления гражданско-правовых договорных отношений между исполнителем услуг и потребителем-потерпевшим.

Так, Л. была осуждена по ст.238 за то, что, будучи инженером ООО "ЖКХ", заключившим Договор управления многоквартирным домом, то есть лицом, ответственным за организацию работ по очистке кровли от снега и наледи, не предприняла должных мер по проверке состояния кровли и допустила образование льда на крыше. В результате произошло падение с крыши наледи с фрагментами бетона на проходящих со стороны проезжей части потерпевших, повлекшее причинение вреда их здоровью. Суд кассационной инстанции отменил обвинительный приговор и оправдал Л, указав, что уголовная ответственность по ст.238 УК РФ наступает, если лицо, оказывающее именно потребителям услуги по поддержанию надлежащего состояния крыш, умышленно, т.е. будучи осведомленным о наличии опасности падения с нее предметов, не принимает меры по устранению недопустимого риска, в результате чего и наступает вред здоровью граждан по неосторожности. При этом из обстоятельств дела следует, что между потерпевшими - случайными прохожими, и управляющей многоквартирным домом ООО "ЖКХ", соответственно, инженером этого ООО - осужденной Л. никаких договорных обязательств по предоставлению услуг как с потребителями не было[18].

По другим делам суды шире толкуют понятие «потребителя» и квалифицируют по статье 238 УК и те случаи, когда в результате эксплуатации тех или иных объектов пострадали люди, не состоявшие в договорных отношениях с обвиняемыми. Например, Г., который являлся директором ООО, был признан виновным в оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни потребителей, повлекшем по неосторожности смерть человека. Возглавляемое Г. юридическое лицо являлось собственником рекламной конструкции, падение которой привело к смерти потерпевшей.  Доводы адвоката о том, что Г., как руководитель фирмы, лишь предоставлял рекламные поля юридическим лицам, с физическими лицами не работал, поэтому не нарушал Закон "О защите прав потребителей" не были приняты во внимание. Суд посчитал установленным факт оказания неограниченному кругу лиц услуг в сфере рекламы на основе договорных отношений[19].

Приведенные примеры свидетельствуют о необходимости проведения более точного разграничения между общественными отношениями, охраняемыми положениями статьи 238 УК и связанными с оказанием безопасных услуг потребителям, и общественными отношениями, обеспечивающими безопасность жизни и здоровья граждан при эксплуатации опасных объектов, охраняемыми иными нормами Особенной части УК (ст.ст.109, 118, 216 УК). При этом следует учитывать, что преступление, предусмотренное статьей 238 УК, является умышленным (то есть лицо намеренно совершает действия, создающие реальную угрозу причинения вреда). Если же деяние совершается по неосторожности, то необходима квалификация по статьям о преступлениях против личности либо преступлениях против общественной безопасности, субъективная сторона которых предполагает неосторожную форму вины.

 

  1. Особо необходимо остановится на вопросе о возможности квалификации по статье 238 УК РФ ненадлежащего оказания медицинской помощи. Для вменения врачу преступления, предусмотренного ст. 238 УК РФ, требуется установить, что были нарушены требования безопасности.

Диспозиция ст. 238 УК РФ является бланкетной. Для установления смысла понятия «требования безопасности» следует обратиться к законодательству иной отраслевой принадлежности. В случае с врачами это прежде всего Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ  "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации". Согласно его предписаниям, а также принятым в развитие этого закона постановлению Правительства Российской Федерации от 12 ноября 2012 г. N 1152 "Об утверждении Положения о государственном контроле качества и безопасности медицинской деятельности" и Приказу Министерства здравоохранения РФ от 21 декабря 2012 г. N 1340н
"Об утверждении порядка организации и проведения ведомственного контроля качества и безопасности медицинской деятельности" безопасность медицинской деятельности включает в себя безопасность условий труда и безопасное применение и эксплуатацию медицинских изделий и их утилизацию (уничтожение). Применительно к ст. 238 УК РФ из перечисленных требований безопасности речь может идти только о безопасном применении и эксплуатации медицинских изделий и их утилизации (уничтожении). Нарушение требований безопасности труда при наличии иных признаков состава преступления квалифицируется по ст. 143 УК РФ, поскольку будет иной объект преступления (безопасность труда).

Если буквально толковать специальный закон и подзаконные акты, то требуется констатировать, что круг обязанностей врача, оказывающего медицинскую помощь, нарушение которых при наличии иных признаков состава преступления подлежит квалификации по ст. 238 УК РФ ограничен только безопасным использованием медицинских изделий. Невыполнение иных профессиональных обязанностей следует квалифицировать по статьям о преступлениях против жизни и здоровья.

В связи с этим следует признать обоснованным постановление оправдательного приговора, когда было предъявлено обвинение по ст. 238 УК РФ, в том числе и по причине отсутствия указания в обвинительном заключении на нарушение конкретных требований безопасности при оказании медицинской помощи, которые нарушил врач (Приговор № 1-481/15 Василеостровского районного суда Санкт-Петербурга, оставлен без изменения в суде апелляционной инстанции[20]).

На практике нередко слишком широко трактуют требования безопасности при оказании медицинской помощи. При этом исходят не из бланкетности признака, а из общих соображений о безопасности. Это приводит к тому, что любое отклонение от правил оказания медицинской помощи в силу специфики медицинской деятельности (медицинское вмешательство зачастую само по себе создает опасность для здоровья) является нарушением требований безопасности оказания медицинской помощи, которое создает опасность для здоровья и жизни пациента. Такое толкование явно выходит за буквальный смысл законодательства, что приводит к нарушению принципа законности.

В связи с этим видятся спорными судебные решения, в которых по ч. 1 ст. 238 УК РФ были квалифицированы введение внутривенно капельно раствор, содержащий медикамент «Аминазин» в размере не менее 0,2 мл, больному, находящемуся в состоянии алкогольного опьянения, в нарушение «Инструкции по медицинскому применению лекарственного препарата»[21], запоздалое кесарево сечение при родовспоможении[22].

Ненадлежащее оказание медицинской помощи можно квалифицировать по ст. 238 УК РФ только в том случае, когда помимо дефекта оказания медицинской помощи имело место еще и нарушение требований безопасности.

По статье 238 УК РФ за ненадлежащее оказание медицинской помощи должно нести ответственность лицо, принявшее управленческое решение об оказании медицинской помощи в нарушение требований безопасности. Это могут быть должностные лица (главврачи, начмеды, заведующие отделением и др.), лица, выполняющие управленческие функции, не относящиеся к должностным, а также врачи или иные медицинские работники, фактически принимающие решения об оказании услуги, не соответствующей требованиям безопасности. Например, лица, принимающие решение об использовании для вакцинации некачественной вакцины. Лицо, которое не принимает указанного решения и не вносит вклада в его принятие (как организатор, подстрекатель или пособник), а выполняет свою трудовую функцию не может отвечать по ст. 238 УК РФ.

Защита конкуренции

«Антиконкурентные соглашения с участием финансовых организаций»

В составлении отчета принимали участие студенты основной образовательной программы магистратуры «Предпринимательское право» Санкт-Петербургского государственного университета Владимирова Екатерина Дмитриевна и Воскресенская Яна Алексеевна.

Отчет подготовлен под научным руководством Петрова Д.А., доцента кафедры коммерческого права СПбГУ, д.ю.н., доц.

Использовано 52 материала опубликованной правоприменительной практики (список прилагается).

  1. Общие положения

Мониторинг судебной практики проведен на предмет заключения финансовыми организациями соглашений, ограничивающих конкуренцию.

Временной интервал мониторинга составляет 2 (два) года 11 (Одиннадцать) месяцев 15 (Пятнадцать) дней: с «01» января 2017 года по «15» декабря 2017 года.

Географически мониторинг охватывает всю территорию Российской Федерации.

Перед нами были поставлены три цели:

  1. 1. установить особенности правоприменения в рассматриваемой сфере;
  2. 2. вывить проблемы правоприменения в рассматриваемой сфере;
  3. 3. предложить пути решения выявленных проблем.

Для достижения целей сформулированы следующие задачи:

  1. 1. изучить законодательство Российской Федерации в части, регулирующей рассматриваемую сферу общественных отношений;
  2. 2. изучить практику антимонопольных органов по теме мониторинга за 2015-2017гг.;
  3. 3. изучить судебную практику по теме мониторинга по всем регионам Российской Федерации за 2015-2017гг.;
  4. 4. изучить комментарии и обзоры судебной практики по теме мониторинга;
  5. 5. изучить зарубежное законодательство на предмет возможных заимствований;
  6. 6. сформулировать выводы и предложения.

В качестве исходной информации использованы:

  1. 1. решения антимонопольных органов;
  2. 2. судебные решения и обзоры судебной практики;
  3. 3. нормативные правовые акты, действующие в Российской Федерации:
  • Федеральный закон от 26.07.2006 N 135-ФЗ (ред. от 29.07.2017) "О защите конкуренции";
  • Гражданский кодекс Российской Федерации (все части);
  • Жилищный кодекс Российской Федерации от 29.12.2004 N 188-ФЗ;
  • Федеральный закон от 02.12.1990 N 395-1 "О банках и банковской деятельности";
  • Закон РФ от 27.11.1992 N 4015-1 "Об организации страхового дела в Российской Федерации";
    • Федеральный закон от 22.04.1996 N 39-ФЗ "О рынке ценных бумаг";
    • Федеральный закон от 07.05.1998 N 75-ФЗ "О негосударственных пенсионных фондах";
    • Федеральный закон от 29.10.1998 N 164-ФЗ "О финансовой аренде (лизинге)";
    • Федеральный закон от 25.04.2002 N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств";
    • Федеральный закон от 19.07.2007 N 196-ФЗ "О ломбардах";
    • Федеральный закон от 29.11.2007 N 286-ФЗ "О взаимном страховании";
    • Федеральный закон от 18.07.2009 N 190-ФЗ "О кредитной кооперации";
    • Федеральный закон от 02.07.2010 N 151-ФЗ "О микрофинансовой деятельности и микрофинансовых организациях";
  • Федеральный закон от 07.02.2011 N 7-ФЗ "О клиринге, клиринговой деятельности и центральном контрагенте";
  • Федеральный закон от 21.11.2011 N 325-ФЗ "Об организованных торгах";
  • Федеральный закон от 21.12.2013 N 353-ФЗ "О потребительском кредите (займе)";
  • Постановление Правительства РФ от 30 апреля 2009 г. N 386 "О случаях допустимости соглашений между кредитными и страховыми организациями";
  • Постановление Правительства РФ от 15.05.2013 N 416 "О порядке осуществления деятельности по управлению многоквартирными домами";
  • Приказ ФАС России от 28.04.2010 № 220 «Об утверждении порядка проведения анализа состояния конкуренции на товарном рынке»;
  • Письмо ФАС №ИА/58547/16 от 25.08.2016 «О разъяснении отдельных вопросов применения антимонопольного законодательства к отношениям с участием информационно-расчетных центров (расчетно-кассовых центров)»
  • Положение о правилах обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств (утв. Банком России 19.09.2014 N 431-П) (Зарегистрировано в Минюсте России 01.10.2014 N 34204);
  • Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.01.2015 N 2 "О применении судами законодательства об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств";
  • Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 №146 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с применением к банкам административной ответственности за нарушение законодательства о защите прав потребителей при заключении кредитных договоров».
  1. Аналитическая часть

Под антиконкурентным соглашением законодатель понимает  договоренность в письменной форме, содержащуюся в документе или нескольких документах, а также договоренность в устной форме (пункт 18 статьи 4 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ «О защите конкуренции»).

Между тем сейчас все больше соглашений, ограничивающих конкуренцию, заключаются посредством применения цифровых технологий (аукционных и (или) ценовых роботов) (Решение Хакасского УФАС России от 12.12.2017 по делу № 23-А-17).

Устная и письменная формы договоренностей, оставаясь основными, уже не являются единственными способами заключения антиконкурентного соглашения. Учитывая это, нами предлагается расширить понятие соглашения и, следовательно, сферу действия Закона о защите конкуренции, дополнив пункт 18 статьи 4 Закона случаями достижения договоренности между хозяйствующими субъектами посредством обмена электронными документами или посредством применения цифровых технологий. Возможный вариант редакции пункта:

«18) соглашение - договоренность в письменной форме, содержащаяся в документе или нескольких документах; договоренность в устной форме; а также договоренность, достигнутая посредством обмена электронными документами или посредством применения цифровых технологий».

В совокупности нами было проанализировано 52 дела о заключении антиконкурентных соглашений: 3 решения антимонопольного органа и 49 решений арбитражных судов различных регионов и инстанций. Из них 49 связаны с нарушением статьи 11 Закона о защите конкуренции, 2 – статьи 16 Закона, 1 – статьи 16 Закона о защите прав потребителей.

При этом было признано наличие антиконкурентных соглашений в 46 делах, в 5 случаях решение УФАС отменили, а в одном – суд ограничился рассмотрением дела только с точки зрения закона о защите прав потребителей.

Динамику рассмотрения дел на заданном временном интервале можно проследить на графике:

Подавляющее большинство антиконкурентных соглашений было заключено с участием страховых организаций (29), на втором месте – кредитные организации (12), редко встречаются дела (7), где стороной соглашения выступают микрофинансовые или лизинговые компании, управляющие компании инвестиционных фондов.

Третье место по распространенности занимают антиконкурентные соглашения с участием расчетно-кассовых центров. Это особый случай, и он интересен сам по себе.

Понятие финансовой организации раскрывается в пункте 6 статьи 4 Закона о защите конкуренции, в силу которого для признания организации таковой необходимо наличие следующих двух признаков в совокупности:

  1. 1. организация должна быть хозяйствующим субъектом;
  2. 2. организация должна оказывать финансовые услуги.

Расчетно-кассовые центры (далее – РКЦ) удовлетворяют обоим условиям, однако в пункте 6 статьи 4 Закона о защите конкуренции в закрытом перечне видов финансовых организаций не упоминаются. На наш взгляд, создается ситуация неопределенности правового статуса таких организаций.

Между тем, за последние 3 (три) года количество случаев заключения соглашений, ограничивающих конкуренцию, с участием РКЦ увеличилось, особенно в Воронежской и Смоленской областях, что, наш взгляд, является основанием для расширения перечня финансовых организаций в смысле Закона о защите конкуренции.

Во всех рассмотренных нами делах этой категории управляющие компании по управлению многоквартирными домами (далее – МКД) заключали с РКЦ договоры, изменяющие порядок оплаты для собственников помещений в МКД. Назывались они по-разному: агентские договоры по расчетно-кассовому обслуживанию (Решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 10 июня 2017г. по делу №А56-85187/2016), соглашения о сотрудничестве, договоры обеспечения информационного и технологического взаимодействия по расчетам с собственниками и нанимателями жилых помещений и поставщиками коммунального ресурса и др.

При рассмотрении таких дел необходимо учитывать следующее.

Сам факт заключения соглашения между УК и РКЦ еще не свидетельствует о наличии договоренности между ними. Для признания нарушения антимонопольного законодательства необходимо установить наличие иных фактических обстоятельств, т.е. важна совокупность. Так ФАС еще раз подтверждает свой тезис, закрепленный в Разъяснении Президиума ФАС России №3 от 17.02.2016 года, о том, что нарушения могут доказываться как прямыми доказательствами, так и совокупностью косвенных доказательств.

В делах с участием РКЦ антимонопольные органы и суды обращают внимание на следующие обстоятельства:

1) Что прописано в Договоре управления МКД относительно формы оплаты: согласована ли возможность оплаты через РКЦ? Смотрят также наличие протокола общего собрания собственников помещений по этому вопросу.

В решении Арбитражного суда Смоленской области от 28 октября 2015г. по делу №А62-5249/2015 отмечено, что нормы права призваны обеспечить осведомленность собственников помещений в многоквартирных домах о полномочиях лица, в адрес которого осуществляется внесение платы за коммунальные услуги. При этом в силу положений пункта 7.1 статьи 155 Жилищного кодекса РФ, пункта 64 Правил № 354, пункта 27 Правил, обязательных при заключении договоров снабжения коммунальными ресурсами, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 14.02.2012 №124, включение такого лица в систему расчетов возможно исключительно по воле собственников, решение которых имеет приоритетное значение.

2) На какой счет перечисляются денежные средства? Антимонопольные органы и суды признают отсутствие договоренности между хозяйствующими субъектами, если денежные средства поступают либо на расчетный счет управляющей компании; либо на расчетный счет ресурсоснабжающей организации; либо на специальный расчетный счет РКЦ. В последнем случае денежные средства учитываются обособленно от собственных средств РКЦ.

В решении Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 10 июня 2017г. по делу №А56-85187/2016 поступающие от собственников денежные средства являлись собственностью ООО «УК ЖКХ» и учитывались РКЦ обособленно от собственных средств, чтобы было принято судом во внимание при вынесении решения об отказе в удовлетворении требований о признании недействительным решения УФАС по Ленинградской области.

Напротив, в решении Арбитражного суда Воронежской области от 8 августа 2016г. по делу №А14-5406/2016, денежные средства поступали на счет ООО «РЦ «Город», что справедливо оценил как доказательство в пользу наличия договоренности между хозяйствующими субъектами.

3) От чьего имени выступает РКЦ?

В вышеобозначенном решении Арбитражного суда Воронежской области при осуществлении сбора денежных средств на свой расчетный счет ООО «РЦ «Город» выступало от своего имени, что, по мнению суда и антимонопольного органа, свидетельствует о наличии договоренности.

4) Существуют ли у собственников помещений МКД альтернативы в отношении способа оплаты? Для ответа на этот вопрос смотрят, какие реквизиты указаны в платежном поручении, выставленном потребителю.

Арбитражным судом Санкт-Петербурга и Ленинградской области в решении по делу №А56-85187/2016 от 10 июня 2017г. установлено, что привлечение АО «ЕИРЦ ЛО» для участия в осуществлении расчетов между ООО «УК ЖКХ» и собственниками помещений в многоквартирных жилых домах не привело к навязыванию последним способа внесения денежных средств исключительно на банковский счет АО «ЕИРЦ ЛО», поскольку сохранился способ оплаты непосредственно на счет управляющей организации как через кассу управляющей организации, так и через платежных агентов (банковские организации, отделения ФГУП «Почты России», терминалы).

Таким образом, при сохранении за потребителем права отказаться от оплаты через РКЦ и выбрать другой вариант (например, при указании в платежном поручении наряду с реквизитами РКЦ реквизитов УК или ресурсоснабжающей организации), признаки заключения антиконкурентного соглашения отсутствуют.

Также по этой категории дел следует учитывать, что у антимонопольного органа отсутствуют полномочия по рассмотрению нарушений жилищного, гражданского законодательства, а также споров, связанных с защитой прав потребителя, если при этом не нарушаются запреты, установленные антимонопольным законодательством (Письмо ФАС №ИА/58547/16 от 25.08.2016 «О разъяснении отдельных вопросов применения антимонопольного законодательства к отношениям с участием информационно-расчетных центров (расчетно-кассовых центров)».

Кроме того, во всех случаях антимонопольным органом должен быть проведен соответствующий анализ состояния конкуренции на товарном рынке в порядке, предусмотренном ч. 5.1 ст. 45 Закона "О защите конкуренции" и Приказом ФАС России от 28.04.2010 N 220 (ред. от 23.11.2015) "Об утверждении Порядка проведения анализа состояния конкуренции на товарном рынке" (зарегистрирован в Минюсте России 02.08.2010 N 18026).

Антимонопольным органом должны быть приведены факты и доказательства, свидетельствующие о негативном влиянии действий ответчиков на конкурентную среду, подтверждающие наступление последствий или реальную возможность такого наступления в виде ограничения конкуренции, а также факт навязывания. При этом здесь навязывание предполагает ситуацию, при которой хозяйствующим субъектом в отношениях с контрагентами предлагается модель взаимодействия, выгодная для хозяйствующего субъекта и невыгодная для контрагентов, и хозяйствующий субъект отказывается от взаимодействия на иных условиях.

В ходе мониторинга было выявлено несколько товарных рынков, на которых наиболее часто заключаются антиконкурентные соглашения с участием финансовых организаций, это:

- рынок услуг по управлению многоквартирными жилыми домами;

- рынок оказания услуг по обязательному страхованию гражданской ответственности владельцев транспортных средств (рынок ОСАГО);

- рынок кредитования физических лиц;

- рынок оказания услуг по добровольному страхованию жизни и здоровья;

- рынок оценочных услуг;

- рынок оказания услуг технического осмотра транспортных средств;

- рынок страхования по договору лизинга.

Следует отметить, что, как правило, эти рынки являются смежными между собой в контексте обстоятельств рассматриваемого дела: например, рынок кредитования физических лиц и рынок оказания услуг по добровольному страхованию жизни и здоровья при рассмотрении дел о предоставлении потребительского кредита; рынок ОСАГО и рынок оказания услуг по добровольному страхованию жизни и здоровья или рынок оказания услуг технического осмотра транспортных средств.

В сфере кредитования физических лиц квалификация действий хозяйствующего субъекта, нарушившего антимонопольное законодательство, проводится по пункту 1 части 4 статьи 11 Закона о защите конкуренции (заключение антиконкурентного соглашения о навязывании контрагенту условий договора, невыгодных для него или не относящихся к предмету договора). Антиконкурентное соглашение заключается между кредитными организациями или микрофинансовыми организациями, с одной стороны, и страховыми организациями, с другой.

При рассмотрении данной категории дел следует учитывать, что при заключении договора потребительского кредита банк вправе требовать у потребителя заключения договора страхования лишь в одном случае: когда договор кредита сопровождается передачей в залог банку имущества, чего в большинстве случаев не происходит.

Между тем, банки и микрофинансовые организации нарушают это правило и навязывают потребителю заключение договоров добровольного страхования наряду с предоставлением потребительского кредита практически повсеместно. В результате этих действий нарушаются права и законные интересы потребителей, создаются препятствия к доступу на товарный рынок других хозяйствующих субъектов.

При рассмотрении Арбитражным судом Ростовской области дела №А53-2686/2017 было установлено, что в заполненной гражданином Д. анкете на предоставление потребительского кредита содержатся положения, предусматривающие заключение заемщиком в рамках оформления кредита договора страхования от несчастных случаев и болезней.

Первая страница анкеты заемщика включает в себя следующие строки в графе «название тарифов и условий»:

индивидуальное страхование от несчастных случаев и болезней:

в кредит

наименование страховой компании

АО «СК «Опора».

Напротив перечисленных строк графа для выражения волеизъявления заемщика путем проставления в ней соответствующей отметки отсутствует.

В заявлении на предоставление потребительского кредита (данный документ заполняется заемщиком после подписания анкеты) также включены положения о страховании заемщика от несчастных случаев и болезней в конкретной страховой компании – АО «СК «Опора».

При этом заявление на получение кредита гражданина Д. не содержит ни одной графы, предусматривающей возможность для отказа от дополнительной услуги по страхованию.

Волеизъявления на заключение договора страхования гражданина Д. в вышеуказанных документах не выражалось и не могло быть выражено ввиду отсутствия такой возможности.

Таким образом, заключение договора о предоставлении кредита на потребительские цели для гражданина Д. автоматически повлекло за собой получение дополнительной услуги по страхованию.

При этом в типовой форме анкеты, действующей в период оформления гражданина Д. кредитного договора, в строке «индивидуальное страхование от несчастных случаев и болезней» содержатся графы: «нет», «в кредит», «за счет собственных средств».

С учетом п. 4.4.1 Системы обработки заявок в одной из перечисленных графах кредитный специалист, получив согласие заемщика должен ставить соответствующую отметку.

Из анкеты гражданина Д. следует, что напротив строки «индивидуальное страхование от несчастных случаев и болезней» имеется только одна графа – «в кредит», с указанием конкретной страховой компании – АО «СК «Опора». При этом какой-либо отметки (выражения согласия) данная строка не содержит. Такие графы как: «нет», «за счет собственных средств» в анкете гражданина Д. отсутствуют.

Банк мотивировал свои возражения тем, что таким образом реализуется индивидуальный подход к каждому клиенту: специалист удаляет графы применительно к каждому случаю. Однако такое удаление, равно как и включение конкретной страховой организации в анкету, отмечает суд, фактически оставляет клиента без выбора.

По мнению суда и антимонопольного органа, анкета должны была выглядеть следующим образом:

индивидуальное страхование от несчастных случаев и болезней:

o   нет

o   в кредит

o   за счет собственных средств

наименование страховой компании:

 

Таким образом, не является нарушением антимонопольного законодательства заключение договора добровольного страхования при оформлении потребительского кредита, если клиенту было предоставлено право отказаться от заключения такого договора, а также право самостоятельного выбора страховой организации в случае согласия на заключение такого договора. Аналогичное правило применимо и при заключении договора автокредитования.

Этот вывод корреспондирует правовой позиции ВАС РФ, изложенной в пункте 8 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 №146 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с применением к банкам административной ответственности за нарушение законодательства о защите прав потребителей при заключении кредитных договоров».

Антимонопольные органы отмечают, что при рассмотрении такой категории дел возникает проблема, связанная с тем, что граждане подписывают кредитные договоры с предусмотренной в них обязанностью заемщика заключить дополнительно договор добровольного страхования без оговорок. И тогда  возникает вопрос: либо это действительно нарушение антимонопольного законодательства, либо это просто грамотная работа менеджера банка, которому удалось убедить своего клиента заключить договор страхования жизни и здоровья. В реальности отличить одно от другое практически невозможно.

Еще одна интересная позиция была сформулирована 9 ААС в Постановлении №09АП-24919/2017 от 05.07.2017г., согласно которой не могут признаваться нарушением пункта 1 части 4 статьи 11 Закона о защите конкуренции действия, в отношении которых судебными актами установлено отсутствие нарушения статьи 16 Закона РФ «О защите прав потребителей» (отсутствие навязывания услуги). Здесь судебная практика делится на две группы: когда к ответственности  привлекает как Роспотребнадзор, так и ФАС; и когда к ответственности привлекает только Роспотребнадзор (Постановление 5 ААС от 28 апреля 2017 г. по делу № А24-4886/2016). Является ли нарушение статьи 16 Закона о защите прав потребителей предпосылкой нарушения статьи 11 Закона о защите конкуренции? Законодательство, как и практика, не дает однозначного ответа на этот вопрос.

Представляется, что нарушение статьи 16 Закона о защите прав потребителей не обязательно является свидетельством заключения антиконкурентного соглашения. Обстоятельства дела могут быть совершенно иными.

Так в деле №А24-4886/2016 5 ААС не говорил о наличии признаков заключения антиконкурентного соглашения, ограничившись в рассмотрении Законом о защите прав потребителей.

При этом фабула дела предусматривает, что кредитный договор содержит условие о безусловном согласии Заемщика принять на себя обязательства заключить за свой счет в страховых компаниях, удовлетворяющих требованиям Кредитора,  помимо договора Имущественного страхования Квартиры договор (полис) Титульного страхования Квартиры, обязательство по которому, согласно п. 1.2.7.3.2.3. индивидуальных условий договора ипотечного кредитования, прекращается на основании письменного заявления Заемщика и только при наличии письменного согласия Кредитора.

При этом согласно пункту 1.2.2.2. уменьшение процентной ставки по договору предусмотрено только в случае наличия договора Личного страхования. Таким образом, заключение договора Титульного страхования, исходя из типовых условий договора, Банком предлагается как обязательное условие заключения договора ипотечного кредитования. Заключение договоров страхования жизни, здоровья (личное страхование) и страхование гарантии прав собственника недвижимости (титульное страхование) является правом заемщика-гражданина, но не его обязанностью.

В данном деле усматриваются признаки антиконкурентного соглашения,  в частности навязывание потребителю условий договора, невыгодных для него или не относящихся к предмету договора и указание на необходимость обращения только в те страховые компании, которые «соответствуют требования кредитора», что сужает возможность самостоятельного выбора страховой организации.

Должна ли ФАС России реагировать на такого рода судебные решения? Представляется, что для этого необходимо создать в структуре службы постоянно действующий департамент мониторинга судебной практики, который будет заниматься вопросами выявления таких латентных соглашений, ограничивающих конкуренцию.

Резюмируя случаи заключения антиконкурентных соглашений на рынке кредитования физических лиц, отметим, что в процессе рассмотрения таких дел антимонопольному органу важно доказать три группы обстоятельств:

- фактическое взаимодействие кредитной и страховой организаций по подключению к программе страхования на территории товарного рынка кредитной организации только через указанную страховую организацию;

- коммерческая выгода для обеих сторон;

- отсутствие у заемщика возможности отказаться от услуги страхования, информации о праве выбора иной страховой организации.

Антиконкурентные соглашения заключаются также на рынке ОСАГО.

Во-первых, это соглашения между страховыми организациями (картель) по вопросу отказов гражданам от заключения договоров ОСАГО без приобретения услуг по договорам добровольного страхования, а при их заключении навязывание услуг добровольного страхования (пункт 1 части 4 статьи 11 Закона о защите конкуренции).

Образование картелей страховых организаций обусловлено их стремлением сократить убытки от осуществления деятельности по страхованию гражданской ответственности владельцев транспортных средств за счёт получения дополнительной прибыли от навязанных гражданам услуг по добровольным видам страхования.

В 2015 году в УФАС по Республике Хакассия поступило более 80 жалоб физических лиц, которые содержали аналогичные сведения об отказе в заключении договоров ОСАГО и необоснованном навязывании заключения договоров добровольного страхования. Имелись также заявления, в которых граждане указывали, что страховые организации напрямую не отказывали в заключении договоров ОСАГО, а указывали на «отсутствие бланков» полисов ОСАГО в момент обращения граждан за заключением договора ОСАГО и при отказе заключить договор по добровольным видам страхования сообщали о необходимости прийти в другой день за заключением договоров ОСАГО. При обращении граждан повторно в страховые компании за заключением договора ОСАГО в указанные даты сотрудники страховых компаний снова отказывали в заключении договора ОСАГО без заключения договора по добровольным видам страхования (Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 27 января 2016г. по делу №А74-1028/2015).

Судом действия страховых организаций квалифицированы по пункту 1 части 4 статьи 11 Закона о защите конкуренции.

В соответствии с нормами действующего законодательства, определяющими условия страхования, в том числе ОСАГО, каждый гражданин Российской Федерации имеет обязанность заключить договор ОСАГО; вместе с тем, законодательство не предусматривает обязанность владельца транспортного средства по заключению договора ОСАГО совместно с договором добровольного страхования.

Судом было принято во внимание, что доминирующее положение страховых организаций на рынке, что исключает возможность ухода клиентов в иные страховые организации (не участвующие в соглашении), а также что такое поведение страховых организаций одновременно и синхронно может быть осуществлено только при условии достигнутого картельного соглашения.

для целей настоящего дела антимонопольному органу необходимо доказать, что каждая из сторон совершала эти действия (навязывание лицам, обращающимся за покупкой полисов ОСАГО, полисов добровольного страхования, а также отказы от заключения договоров ОСАГО, в том числе при нежелании граждан дополнительно страховать по добровольным видам страхования) сообразно с известными ему предполагаемыми действиями других участников.

Согласованный характер действий страховых организаций не оставляет потребителям услуг обязательного страхования возможности выбора и вынуждает владельцев транспортных средств нести дополнительные расходы на оплату услуг добровольного страхования для получения необходимых им полисов ОСАГО.

В основу решения положены как заявления и анкеты, так и результаты анализа статистической информации, результатов хозяйственной деятельности страховых организаций, видеозаписи и аудиозаписи, из которых следует, что гражданам отказали в заключении договора ОСАГО по причине отказа потребителей заключить договор по добровольным видам страхования.

Еще один случай заключения антиконкурентных соглашений на рынке ОСАГО связан с навязыванием страхователям услуг по проведению технического осмотра транспортных средств при заключении договора ОСАГО.

Участниками таких соглашений являются страховые организации, с одной стороны, и индивидуальные предприниматели или коммерческие организации, с другой.

Постановлением Арбитражного суда Поволжского округа от 5 декабря 2016 г. по делу № А06-348/2016 ООО «Росгосстрах» и ИП Новиков М.Ю. признаны нарушившими пункты 1 и 3 части 4 статьи 11 Закона о защите конкуренции.

Закон об ОСАГО определяет, что для заключения договора обязательного страхования страхователь помимо прочих документов представляет страховщику диагностическую карту, содержащую сведения о соответствии транспортного средства обязательным требованиям безопасности транспортных средств.

В соответствии с пунктом 6 статьи 5 Федерального закона от 01.07.2011 №170-ФЗ «О техническом осмотре транспортных средств» диагностическая карта, содержащая сведения о соответствии или несоответствии транспортного средства обязательным требованиям безопасности транспортных средств, выдается оператором технического осмотра после проведения технического осмотра. Технический осмотр проводится операторами технического осмотра, аккредитованными в соответствии с Федеральным законом профессиональным объединением страховщиков, созданным в соответствии с Законом об ОСАГО (пункт 1 статьи 5 данного Закона).

Таким образом, страховщик обязан заключить договор ОСАГО при обращении к нему с заявлением о заключения договора ОСАГО с приложением всех документов, предусмотренных Правилами обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, утвержденными Постановлением Правительства Российской Федерации от 07.05.2003 №263, в том числе, диагностической карты, выданной любым оператором технического осмотра, аккредитованным Российским Союзом Автостраховщиков.

Рынок оказания услуг технического осмотра автомобилей и рынок обязательного страхования гражданского ответственности владельцев транспортных средств являются смежными, поскольку в силу действующего законодательства для заключения договора ОСАГО (до оформления договора) страхователь обязан представить документ, подтверждающий прохождение технического осмотра.

Согласно пункту 4 части 2 статьи 4 Закона о техническом осмотре одним из принципов проведения технического осмотра транспортных средств является конкуренция операторов технического осмотра.

Между тем судом было установлено следующее:

- конкурентоспособность рынка оказания услуг по проведению технического осмотра транспортных средств в границах субъекта РФ;

- доминирующее положение ООО «Росгосстрах» на рынке ОСАГО в границах субъекта РФ;

- между обществом и ИП Новиковым М.Ю. заключен договор, согласно которому  ИП Новиков М.Ю. поручает, а ООО «Росгосстрах» принимает на себя обязательства по информированию страхователей/потенциальных страхователей или их представителей (Клиенты) о возможности по желанию последних получить платную услугу по контрольной диагностике аккумуляторных батарей автомототранспортных средств (тестирование) и (или) проведению технического осмотра транспортных средств, принадлежащих Клиентам, у ИП Новикова М.Ю., а ИП Новиков М.Ю., в свою очередь, принимает и оплачивает оказанные ООО «Росгосстрах» услуги в соответствии с условиями договора.

- доказательства отказов ООО «Росгосстрах» в осуществлении ОСАГО лицам, которые предоставляют диагностические карты, содержащие сведения о соответствии транспортного средства обязательным требованиям безопасности транспортных средств, выданные иными операторами технического осмотра, а не ИП Новиковым М.Ю.;

- коммерческая выгода сторон: в результате исполнения соглашения, ООО «Росгосстрах» получает дополнительный доход в виде вознаграждения от ИП Новикова М.Ю. по договору;

- ООО «Росгосстрах» имеет договор только с ИП Новиковым М.Ю., а ИП Новиков М.Ю. только с ООО «Росгосстрах».

- оплата услуг технического осмотра ИП Новикову М.Ю. является обязательным условием заключения договора ОСАГО.

Учитывая эти обстоятельства в совокупности, суд правильно пришел к выводу о наличии между ООО «Росгосстрах» и ИП Новиковым М.Ю. соглашения, ограничивающего конкуренцию. Соглашение навязывает страхователям услуги ИП Новикова М.Ю. по проведению технического осмотра транспортных средств и создает другим операторам технического осмотра препятствия доступу на рынок оказания услуг по проведению технического осмотра транспортных средств в границах субъекта РФ.

Зарубежному законодательству, в частности Европейскому союзу (Директива №2002/65/ЕС; Директива №2002/83/ЕС), известен институт, так называемого, «периода охлаждения», под которым понимается срок, в течение которого страхователь может отказаться от договора страхования, заключение которого было ему навязано, и вернуть страховую премию или ее часть.

С 1 июня 2016 года этот институт был позаимствован Российской Федерацией. Указанием ЦБ РФ от 20.11.2015 №3854-У «О минимальных (стандартных) требованиях к условиям и порядку осуществления отдельных видов добровольного страхования» было установлено, что в течение 5 (пяти) рабочих дней с момента заключения договора потребитель-физическое лицо вправе отказаться от заключенного им договора добровольного страхования. С 1 января 2018 года этот срок будет увеличен до 14 календарных дней. При этом условия «периода охлаждения» обязательно прописываются в правилах страхования организации, в самом договоре страхования или дополнительном соглашении к нему – отсутствие такой информации является нарушением законодательства РФ.

В силу этого указания ЦБ можно отказаться от большинства видов добровольного страхования, в частности от страхования жизни, страхования от несчастных случаев, страхования имущества / финансовых рисков / гражданской ответственности за причиненный вред / страхования транспорта (КАСКО) и ответственности владельцев транспортных средств, а также от  добровольного медицинского страхования.

При этом нельзя отказаться от страховки, которая приобретается для путешествия в другую страну или в случае если без этого вида страхования не допустят к работе по специальности (адвокат, нотариус и др.).

При этом по статистике ЦБ РФ количество жалоб на навязывание заключения договоров страхования в 2017 году сократилось втрое по сравнению с 2016 годом. При этом число дел, рассматриваемых ФАС в этой сфере, осталось примерно на том же уровне. Чем обусловлены такие различия в статистике, объяснить сложно. Ясно одно: в целом система «периода охлаждения» эффективна, нужно лишь повышать уровень правового воспитания граждан в это области.

  1. 3. Выводы и предложения

В результате проведенного мониторинга констатируем, что практика заключения антиконкурентных соглашений с участием финансовых организаций является единообразной. Между тем можно все-таки выделить ряд проблем и предложить их решение.

Понятие соглашения раскрывается в пункте 18 статьи 4 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ «О защите конкуренции» и предусматривает либо устную, либо письменную форму его совершения. Однако эти две формы договоренностей, оставаясь основными, уже не являются единственными способами заключения антиконкурентного соглашения. Учитывая это, нами предлагается расширить понятие соглашения и, следовательно, сферу действия Закона о защите конкуренции, дополнив пункт 18 статьи 4 Закона случаями достижения договоренности между хозяйствующими субъектами посредством обмена электронными документами или посредством применения цифровых технологий. Возможный вариант редакции пункта:

«18) соглашение - договоренность в письменной форме, содержащаяся в документе или нескольких документах; договоренность в устной форме; а также договоренность, достигнутая посредством обмена электронными документами или посредством применения цифровых технологий».

Второй проблемой видим неопределенность правового статуса расчетно-кассовых центров в условиях распространенности антиконкурентных соглашений с их участием. РКЦ удовлетворяют критериям финансовой организации в смысле Закона о защите конкуренции, однако в пункте 6 статьи 4 Закона в закрытом перечне видов финансовых организаций не упоминаются. На наш взгляд, следует внести изменения в этот пункт, дополнив его РКЦ.

С 1 июня 2016 года в России введен институт «периода охлаждения» для борьбы с навязыванием кредитными, микрофинансовыми и страховыми организациями заключений договоров добровольного страхования потребителям-физическим лицам. В целом система «периода охлаждения» эффективна, но нужно повышать уровень правового воспитания граждан в этой области.

Также предлагается создать в структуре службы постоянно действующий департамент мониторинга судебной практики, который будет заниматься вопросами выявления латентных соглашений, ограничивающих конкуренцию.

В заключение хочется также сказать пару слов о том, как важно соблюдать установленную законодательством процедуру привлечения к ответственности за нарушение антимонопольного законодательства. Среди наших дел встречались случаи, когда суд не отрицал наличие антиконкурентного соглашения, однако при этом отменял решение УФАС о привлечении к ответственности именно на основании несоблюдения порядка привлечения к ответственности (Решение Арбитражного суда города Москвы от 21 мая 2015г. по делу №А40-185180/2014).

«Запрет органам власти на ограничение свободного перемещения товаров в Российской Федерации, иных ограничений прав хозяйствующих субъектов на продажу, покупку, иное приобретение, обмен товаров»

В составлении отчета принимали участие студенты основной образовательной программы магистратуры «Предпринимательское право» Санкт-Петербургского государственного университета Кутельникова Е., Махамбетов Е., Панов Н., Хайдукова В.

Отчет подготовлен под научным руководством Петрова Д.А., доцента кафедры коммерческого права СПбГУ, д.ю.н., доц.

Использован 50 материалов опубликованной правоприменительной практики (список прилагается).

 

 

Введение

 

Органы публичной власти, реализуя свои полномочия, в силу специфики своего правового статуса, способны оказывать существенное влияние как на состояние конкуренции в частности, так и на экономическую систему в целом. Причем с точки зрения антимонопольного регулирования это влияние выражается не столько в решении ими публично-правовых вопросов, сколько в применении властно-распорядительных полномочий в отношении отдельных лиц или по поводу отдельных обстоятельств.

Учитывая особое правовое положение государства, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований, законодатель ввел ряд запретов и ограничений с целью минимизации негативного влияния на конкурентную среду со стороны органов власти путем злоупотребления ими своими полномочиями.

Основным источником организационных и правовых основ защиты конкуренции является Федеральный закон от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ «О защите конкуренции», целями которого являются обеспечение единства экономического пространства, свободного перемещения товаров, свободы экономической деятельности в Российской Федерации, защита конкуренции и создание условий для эффективного функционирования товарных рынков.

В статье 15 вышеуказанного Федерального закона установлен запрет на ограничивающие конкуренцию акты и действия (бездействие) федеральных органов исполнительной власти, органов государственной власти субъектов РФ, органов местного самоуправления, иных осуществляющих функции указанных органов или организаций, а также государственных внебюджетных фондов, Банка России.

В соответствии с частью 1 статьи 15 федеральным органам исполнительной власти, органам государственной власти субъектов РФ, органам местного самоуправления, иным осуществляющим функции указанных органов органам или организациям, а также государственным внебюджетным фондам, Банку России запрещено принимать акты и (или) осуществлять действия (бездействие), которые приводят или могут привести к недопущению, ограничению, устранению конкуренции. 

Наряду с этим в данной норме непосредственно определен перечень таких актов и действий (бездействия), в том числе содержащих установление запретов или введение ограничений в отношении свободного перемещения товаров в России, иных ограничений прав хозяйствующих субъектов на продажу, покупку, иное приобретение, обмен товаров (пункт 3 части 1 статьи 15 Закона о защите конкуренции).

Аналитическая часть

 

По результатам анализа собранных судебных решений в период с 2014 года по 2017 год нами была составлена аналитическая записка, которая включает в себя обобщенное описание всех проанализированных решений, в том числе статистическая информация, а также экспертная оценка позиций судов или иных правоприменительных органов.

Как уже было определено выше, нами рассматривались нормативные правовые акты Российской Федерации на предмет нарушений антимонопольного законодательства со стороны органов власти по пункту 3 части 1 статьи 15 Федерального закона от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ «О защите конкуренции», анализ проводился по вопросам установления запретов или введения ограничений в отношении свободного перемещения товаров в Российской Федерации, иных ограничений прав хозяйствующих субъектов на продажу, покупку, иное приобретение, обмен товаров.

Итак, статья 15 Закона о защите конкуренции устанавливает запрет на принятие ограничивающих конкуренцию актов и совершение ограничивающих конкуренцию действий (бездействие).

Часть 1 указанной статьи вводит прямой запрет определенным органам (организациям) принимать акты и осуществлять действия (бездействие), которые приводят или могут привести к недопущению, ограничению, устранению конкуренции.

Законодатель устанавливает перечень действий, являющихся нарушением такого запрета. При этом данный перечень не является исчерпывающим. Антимонопольный орган вправе квалифицировать нарушение антимонопольного законодательства и в иных действиях, не поименованных в указанном перечне (наиболее типичных и широко сформулированных примеров неправомерного поведения органов власти).

Значительное число дел, относящихся к нарушениям требований статьи 15 Закона о защите конкуренции, касается необоснованного препятствия осуществлению хозяйственной деятельности.

В рамках вышеуказанного закона в разделе IV антимонопольному органу предоставлены широкие права и полномочия по контролю за соблюдением данных норм антимонопольного законодательства в отношении актов и действий органов власти, направленных на ограничение конкурентных основ рынка.

В Положении о Федеральной антимонопольной службе перечислен тот перечень функций, который на возложен на антимонопольный орган в рамках рассматриваемого нами вопроса.

Таким образом Федеральная антимонопольная служба осуществляет следующие функции:

  • контроль и надзор за соответствием антимонопольному законодательству ограничивающих конкуренцию соглашений или согласованных действий органов власти как между собой, так и между ними и хозяйствующими субъектами;
  • выдает предписания, обязательные для исполнения федеральными органами власти (их должностными лицами) в случаях, предусмотренных антимонопольным законодательством;
  • осуществляет согласование проектов решений Органов власти по вопросам предоставления льгот и преимуществ отдельному хозяйствующему субъекту или нескольким хозяйствующим субъектам;
  • проводит в установленном порядке проверку соблюдения антимонопольного законодательства на товарных рынках хозяйствующими субъектами, Органами власти, получает от них необходимые документы, информацию, объяснения в письменной и устной формах.

Действуя в рамках своих полномочий, предусмотренных в гл.6 Федерального закона «О защите конкуренции», Федеральная антимонопольная служба, при выявлении признаков нарушения антимонопольного законодательства вправе возбуждать и рассматривать дела в отношении органов исполнительной власти и местного самоуправления, организаций, наделенных властными полномочиями, и должностных лиц. По результатам рассмотрения дел антимонопольные органы в лице Комиссии ФАС РФ издают предписания об отмене, расторжении, изменения неправомерных актов или соглашений, принятых органами исполнительной власти и местного самоуправления, организаций, наделенных властными полномочиями, и должностных лиц, а также выдача предупреждений о прекращении совершаемых нарушений в антимонопольном законодательстве.

В процессе обобщения судебной практики по данному вопросу было найдено и проанализировано 50 судебных решений по различным субъектам Российской Федерации, в том числе по Республике Дагестан, Республике Марий Эл, Республике Тыва, Республике Саха (Якутия), Республике Башкортостан, Чукотскому автономному округу, Ханты-Мансийскому автономному округу – Югре, Новгородской, Владимирской, Архангельской, Московской, Свердловской, Новосибирской, Оренбургской, Костромской области, Ставропольскому краю, Чувашской Республике, а также рассмотрены документы, содержащие информацию об обобщенной судебной практике по вопросам установления запретов или введения ограничений прав хозяйствующих субъектов, указанных в пункту 3 части 1 статьи 15 вышеуказанного Федерального закона.

В ходе мониторинга анализировались судебные решения за период с 2014 года по 2017 года, при этом:

  • 18 % дел за 2014 год;
  • 24% дел за 2015 год;
  • 34 %; дел за 2016 год;
  • 24% дел за 2017 год.

Как видно из вышеуказанных показателей после 2014 года имел место рост количества разбирательств в отношении статьи 15 Федерального закона от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ «О защите конкуренции», в частности в отношении пункта 3 части 1 статьи 15, что на наш взгляд, по большей части, связано с принятием Федерального № 275-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О защите конкуренции».

Тем не менее, после 2016 год, наблюдается снижение количества разбирательств по делам связанных с п.3 ч.1 ст.15 Федерального закона «О защите конкуренции», что свидетельствует о том, что система предупреждений позволяет снизить загруженность как ФАС РФ, так и суды Российской Федерации.

Нам удалось выявить в частности необоснованные препятствия, которые могут выражаться в:

  • установлении запретов на продажу товаров из одного региона в другой;
  • в издании акта об изменении вида разрешенного использования земельного участка, в нарушении порядка установленными земельным и антимонопольным законодательствам;
  • в установлении цен на товары;
  • в не проведении открытого конкурса на право заключения контракта на оказание услуг по строительному контролю и оценке качества содержания при выполнении работ по ремонту и содержанию автомобильных дорог муниципального и межмуниципального значения и сооружений на них для обеспечения государственных нужд;
  • в ограничении деятельности хозяйствующих субъектов путем введения дополнительных запретов;
  • в передаче права собственности недвижимого имущества муниципальным органам без проведения торгов.

Большинство рассмотренных нами дел было связано со свободным перемещением товаров, которое является частью конституционного и гражданско – правового принципа, который имеет двойное содержание: во–первых, право хозяйствующих субъектов беспрепятственно менять как местонахождение, так и принадлежность различных материальных благ; во – вторых, запрет на действия, мешающие их свободному движению по территории страны.

Проанализировав решения судов, мы пришли к выводу, что такая цель, как обеспечение свободного перемещения товаров, по своему содержанию не может создавать никаких обязанностей для хозяйствующих субъектов, в частности, не может интерпретироваться как требующая от них осуществлять подобное перемещение, поскольку «свобода» означает наличие самостоятельности хозяйствующего субъекта в принятии решения о распоряжении своим имуществом.

Основной конфликт, на наш взгляд, возникает между такими целями, как обеспечение свободы экономической деятельности, с одной стороны, и защита конкуренции, с другой. На наш взгляд, поставив их в один ряд, законодатель не заметил того смыслового напряжения, которое существует между ними, в том числе на уровне текста Конституции РФ.

Стоит сказать о том, что суды при рассмотрении заявлений по вопросам установления запретов или введения ограничений в отношении свободного перемещения товаров в Российской Федерации, иных ограничений прав хозяйствующих субъектов на продажу, покупку, иное приобретение, обмен товаров, исходят из того, что основной целью части 1 статьи 15 вышеуказанного закона является обеспечение надлежащей конкурентной среды, единства экономического пространства.

Именно с этой целью законодатель устанавливает требования, направленные на недопущение со стороны указанных органов (организаций) действий (бездействия), которые приводят или могут привести к ограничению конкуренции.

Тем не менее, в процессе применения пункта 3 части 1 статьи 15 Закона о защите конкуренции, возникают такие проблемы, как:

  1. 1. Широкое толкование статьи (отсутствие четких критериев применения);
  2. 2. Использование пункта в решениях в рамках общего применения части 1 статьи 15 Закона о защите конкуренции (неспособность разграничения пунктов приводит к смешиванию пунктов и указания части в целом, как меры комплексного разрешения ситуации судами и антимонопольным органом);
  3. 3. Неправомерное применение нормы.

При этом, хотелось бы сказать о том, что в целом, суды и органы антимонопольной службы верно применяют нормы ФЗ «О защите конкуренции».

Так, например, Комиссия Дагестанского УФАС России рассмотрела дело № 30-69/2016 о нарушении антимонопольного законодательства, возбужденного по признакам нарушения администрацией муниципального образования «Карабудахкентский район» Республики Дагестан пунктов 3 и 7 части 1 статьи 15 Федерального закона от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ «О защите конкуренции», выразившегося в издании акта об изменении вида разрешенного использования земельного участка в обход процедуры предусмотренной земельным и антимонопольным законодательствам.

Поскольку предоставление земельных участков для строительства производится с учетом особенностей, предусмотренных статьей 30 ЗК РФ, которые в данном случае не соблюдены, изданный акт (Постановление администрации от 03 июля 2014 года № 274) администрации МР «Карабудахкентский район» об изменении вида разрешенного использования земельного участка на землях садоводческого общества «Параульский» на участке «Сасибулак» участок № 112 выделенного для ведения садоводства и огородничества, на условно разрешенное использование земельного участка под промышленное строительство образует признаки нарушения пп.3,7 части 1 статьи 15 Федерального закона от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ «О защите конкуренции».

Комиссия Дагестанского УФАС РФ приняла решение о вынесении предписания в связи с наличием признаков нарушения антимонопольного законодательства

В практике встречаются случаи, при которых антимонопольный орган прекращают рассмотрение антимонопольных дел в связи с отсутствием в рассматриваемых действиях нарушений, в частности при издании властных актов.

Например, Комиссия Управления Федеральной антимонопольной службы по Республике Саха (Якутия) рассматривала дело № 02-60/14А о нарушении антимонопольного законодательства.

Приказом МСХ и ПП РС (Я) от 20 марта 2014 года № 206 «Об утверждении нормативной себестоимости и отпускных цен на комбикорма, производимые ОАО «Сахазернопродукт» в 2014 года» утверждены нормативная себестоимость и отпускные цены на комбикорм для ОАО «Сахазернопродукт».

В письме № 2-01-598 от 01 сентября 2014 года ОАО «Сахазернопродукт» указал, что приказ МСХ и ПП РС (Я) № 206 от 20 марта 2014 года имеет рекомендательный характер.

Комиссия, выслушав лиц, участвующих в деле, изучив представленные пояснения, материалы дела, документы и сведения, приходит к следующим выводам.

Согласно пункту 3 части 1 статьи 15 Федерального закона «О защите конкуренции» Федеральным органам исполнительной власти, органам государственной власти субъектов Российской Федерации, органам местного самоуправления, иным осуществляющим функции указанных органов органам или организациям, организациям, участвующим в предоставлении государственных или муниципальных услуг, а также государственным внебюджетным фондам, Центральному банку Российской Федерации запрещается принимать акты и (или) осуществлять действия (бездействие), которые приводят или могут привести к недопущению, ограничению, устранению конкуренции, за исключением предусмотренных федеральными законами случаев принятия актов и (или) осуществления таких действий (бездействия), в частности запрещаются установление запретов или введение ограничений в отношении свободного перемещения товаров в Российской Федерации, иных ограничений прав хозяйствующих субъектов на продажу, покупку, иное приобретение, обмен товаров.

Комиссия УФАС по Республике Саха (Якутия) решила прекратить производство по делу № 02-60/14А возбужденное по признакам нарушения Министерством сельского хозяйства и продовольственной политики РС (Я) пункта 3 части 1 статьи 15 Закона «О защите конкуренции», в связи с отсутствием нарушения антимонопольного законодательства в рассматриваемых комиссией действиях.

В судебной практике встречаются случаи, когда из-за отсутствия четких критериев применения пункта 3 части 1 статьи 1, антимонопольный орган безосновательно выписывает предупреждения муниципальным образованиям.

Одним из подтверждений подобных случаев может являться Решение Арбитражного суда Чукотского автономного округа от 18 октября 2016 года по делу № А80-405/2016.

Суть данного дела, заключается в том, что Администрация Анадырского района (далее – Истец) обратилась в арбитражный суд Чукотского автономного округа с заявлением о признании незаконным решения Комиссии УФАС по Чукотскому автономному округу о нарушении антимонопольного законодательства по делу № 42/01-37/16 от 26 июля 2016 года в связи с заключением договора аренды муниципальной недвижимости с гражданином Масловым Михаилом Владимировичем.

Истец обосновывал свою позицию тем, что в обоснование доводов о неправомерности принятого решения администрация указала, что действие статьи 17.1 Закона о защите конкуренции не распространяется на случаи, когда стороной по договору аренды выступает гражданин, не зарегистрированный в качестве индивидуального предпринимателя и не осуществляющий профессиональную деятельность, приносящую доход.

Поскольку нежилое помещение предоставлено в аренду М.В. Маслову как физическому лицу для личных хозяйственных нужд, и указанный гражданин хозяйствующим субъектом не является, то проведение конкурса на право заключения договора аренды для администрации не является обязательным и данное действие не свидетельствует о нарушении статей 15, 17.1 Закона о защите конкуренции.

Суд решил признать решение Управления Федеральной антимонопольной службы по Чукотскому автономному округу по делу № 42/01-37/16 от 26 июля 2016 года недействительным в части признания Администрации Анадырского муниципального района Чукотского автономного округа нарушившей пункт 3 части 1 статьи 15 Федерального закона от 26 июля 2006 года № 35-ФЗ «О защите конкуренции», как несоответствующее данному федеральному закону.

Тем не менее, существует практика, когда суд признает решение антимонопольного органа в отношении муниципального учреждения. К подобным делам можно отнести Решение Арбитражного суда Свердловской области от 10 декабря 2015 года по делу № Ф60-44433/2015.

Администрация города Нижний Тагил обратилась в Арбитражный суд Свердловской области с заявлением к Управлению Федеральной антимонопольной службы по Свердловской области о признании недействительными решения от 21 августа 2015 года по делу № 20/2015 и предписания от 21 августа 2015 года по делу № 20/2015.

Постановлением Администрации города Нижний Тагил № 1450 от 25 июля 2013 года утверждены Правила благоустройства, обеспечения чистоты и порядка на территории города Нижний Тагил (с изменениями от 06 мая 2014 года № 854-ПА, от 30 декабря 2014 года № 2831-ПА).

Постановлением от 09 февраля 2015 года № 313-ПА Администрацией города Нижний Тагил внесены изменения в Правила благоустройства, обеспечения чистоты и порядка на территории города Нижний Тагил.

Данным постановлением Правила дополнены главой 20 «Требования к размещению вывесок и оформление витрин», в частности, в пункте 323 главы 20 указано, что «с целью обеспечения безопасности при эксплуатации вывесок проектирование, изготовление и монтаж вывесок должны выполняться организациями, имеющими допуск саморегулируемой организации (СРО) для проведения указанных работ, в соответствии с действующими нормативными правовыми актами».

Приказом Министерства регионального развития Российской Федерации от 30 декабря 2009 года № 624 утвержден Перечень видов работ по инженерным изысканиям, по подготовке проектной документации, по строительству, реконструкции, капитальному ремонту объектов капитального строительства, которые оказывают влияние на безопасность объектов капитального строительства (далее - Перечень видов работ), которым установлен ограниченный перечень видов работ, предполагающий наличие свидетельства саморегулируемой организации о допуске к видам работ по строительству, реконструкции и капитальному ремонту по видам работ.

Проектирование, изготовление и монтаж вывесок не включены в перечень видов работ, в связи с чем и в силу части 2 статьи 52 Градостроительного кодекса РФ, допуск саморегулируемой организации для указанных видов работ не требуется. Проектирование, изготовление и монтаж вывесок могут выполняться любыми физическими или юридическими лицами в рамках действующего законодательства.

Таким образом, Администрацией города Нижний Тагил установлены требования к видам работ, отсутствующих в Перечне видов работ, которые оказывают влияние на безопасность объектов капитального строительства, тем самым вывод антимонопольного органа о том, что орган местного самоуправления ограничивает (или может ограничить) конкуренцию для хозяйствующих субъектов при проектировании, изготовлении и монтаже вывесок, является правильным

Соответственно, Арбитражный суд принял решение об отказе в удовлетворении исковых требований Истца по причине наличия признаков нарушения антимонопольного законодательства

Заключение

По результатам рассмотренных и проанализированных дел можно увидеть, что практика в антимонопольной деятельности весьма разнообразна и многогранна.

Рассмотренные нами дела относились к нарушениям требований статьи 15 Закона о защите конкуренции, касающейся необоснованного препятствия осуществлению хозяйственной деятельности, в частности необоснованные препятствия в установлении запретов на продажу товаров из одного региона в другой, издании акта об изменении вида разрешенного использования земельного участка, в нарушении порядка установленными  земельным и антимонопольным законодательствам, установлении цен на товары, в ограничении деятельности хозяйствующих субъектов путем введения дополнительных запретов.

В процессе применения пункта 3 части 1 статьи 15 Федерального закона от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ "О защите конкуренции" мы смогли выделить в том числе такие проблемы, как отсутствие четких критериев применения вышеуказанного пункта 3 части 1 статьи 15 Закона о защите конкуренции, неспособность разграничения пунктов статьи 15, что приводит к их дальнейшему смешиванию, а также неправомерное применение нормы в целом.

Значительное число рассмотренных нами дел также было связано со свободным перемещением товаров. Основной конфликт в которых, на наш взгляд, возникает между обеспечением свободы экономической деятельности и защитой конкуренции.

К предложениям по выработке решения проблематики к рассмотренным нами делам в отношении применения пункта 3 части 1 статьи 15 Федерального закона от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ "О защите конкуренции" мы можем отнести:

  1. 1. Конкретизацию перечня критериев применения пункта 3 части 1 статьи 15 Федерального закона от 26 июля 2006 года №135-ФЗ "Озащите конкуренции";
  2. 2. Проведение мероприятий по разъяснению применения пункта 3 части 1 статьи 15 Федерального закона от 26 июля 2006 года №135-ФЗ "Озащите конкуренции";
  3. 3. Проведение мероприятий по вопросу значимости системы предупреждений, в целях усиления роли предупреждения, как ведущего метода разрешения подобных ситуаций.

Также хотелось бы сказать и о том, что в целом, суды верно применяют нормы Федерального закона от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ "О защите конкуренции, а ряд проблем, описанных выше, возникает, в основном, из-за неверного толкования правовых актов или неверного применения правовых норм к конкретным обстоятельствам.

По результатам анализа правоприменительной практики, мы пришли к выводу, что закрепленные в данной норме запреты распространяются, прежде всего, на акты и действия органов власти в сфере публично-правовых отношений в целях предупреждения их негативного вмешательства в конкурентную среду посредством использования административных (волевых) инструментов.

При этом антимонопольный орган в решении о нарушении антимонопольного законодательства всегда раскрывает и доказывает причинно-следственные связи между появлением признаков ограничения конкуренции и действиями органа власти (или организации).

В каждом конкретном случае антимонопольный орган производил анализ состояния конкуренции на товарном рынке и доказывал, что спорные акты органов власти, действия (бездействия) приводят или могут привести к недопущению, ограничению, устранению конкуренции.

Также мы отметили, что нарушению запретов и требований, предусмотренных статьей 15 Федерального закона от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ "О защите конкуренции, корреспондирует статье 14.9 КоАП РФ, которая предусматривает административную ответственность за «ограничение конкуренции органами власти, органами местного самоуправления».

Таким образом, в своем докладе мы рассмотрели условия привлечения органов государственной власти и органов местного самоуправления к ответственности за принятие актов и совершение действий, ограничивающих конкуренцию, проанализировали наиболее типичные виды подобных нарушений и тенденции судебной практики рассмотрения указанных дел.

Анализ обращенной практики, рассмотренной нами за период с 2014 года по 2017 год указывает на тот факт, что нарушения антимонопольного законодательства со стороны органов власти нередко наносят более ощутимый вред развитию конкурентных отношений на рынке, нежели нарушения, допускаемые непосредственно хозяйствующими субъектами.

Большинство выявленных нами нарушений имеет место в практике органов исполнительной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления, а подавляющее большинство дел касается актов и действий органов местного самоуправления.

Несмотря на то, что нарушение норм, предусмотренных статьей 15 Федерального закона от 26 июля 2006 года № 135-ФЗ "О защите конкуренции, остается одним из самых распространенным видом нарушений антимонопольного законодательства, мы все же можем сказать о сокращении количества нарушений, связанных с установлением запретов в отношении свободного перемещения товаров в Российской Федерации, иных ограничений прав хозяйствующих субъектов на продажу, покупку, иное приобретение, обмен товаров.

Перечень проанализированной правоприменительной практики

  1. Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 24 августа 2015 года по делу № А79-7989/2014
  2. Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 20 июля 2015 года по делу № А63-12004/2014
  3. Решение Арбитражного суда Ханты-Мансийского автономного округа - Югры от 13 апреля 2017 года по делу N А75-79/2017
  4. Решение Арбитражного суда Чувашской Республики от 07 сентября 2015 по делу № А79-3908/2015
  5. Решение Арбитражного суда Новосибирской области от 19 декабря 2015 года по делу № А45-21750/2015
  6. Решение Арбитражного суда Свердловской области от 02 апреля 2014 года по делу № А60-385/2014
  7. Постановление ВАС РФ от 23 апреля 2014 года по делу № А40-130927/12-130-1267
  8. Решение Арбитражного суда Республики Башкортостан от 30 мая 2014 года по делу № А07-2977/2014
  9. Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 30 июня 2014 года по делу № А69-2779/2013
  10. Решение Арбитражного суда Свердловской области от 01 июля 2014 года по делу №А60-12702/2014
  11. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 15 октября 2014 года по делу №А15-1083/2014
  12. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 15 октября 2014 года по делу №А15-1157/2014
  13. Решение Комиссии УФАС по Республике Тыва от 09 декабря 2014 года по делу № 05-13-01/17-15-14
  14. Решение Арбитражного суда г. Москвы от 10 февраля 2015 года по делу № А40-216808/2015
  15. Решение УФАС г. Ставрополь от 11 февраля 2015 года по делу №5
  16. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 06 марта 2015 года по делу № А15-2584/2014
  17. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 29 мая 2015 года по делу №А15-3705/2014
  18. Решение Владимирского УФАС от 17 июня 2015 года по делу № К -357-02/2015
  19. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 23 сентября 2015 года по делу №А15-1609/2015
  20. Решение Арбитражного суда Свердловской области от 10 декабря 2015 года по делу № Ф60-44433/2015
  21. Решение Арбитражного суда Чувашской Республики от 25 января 2016 года по делу № А79-9084/2015
  22. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 10 марта 2016 года по делу № А15-3302/2015
  23. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 10 марта 2016 года по делу № А15-3303/2015
  24. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 12 апреля 2016 года по делу № А15-1611/2015
  25. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 12 апреля 2016 года по делу № А15-2352/2015
  26. Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 20 июля 2015 г. по делу № А63-12004/2014
  27. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 15 апреля 2016 года по делу № А15-4597/2015"
  28. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 15 апреля 2016 по делу N А15-4597/2015
  29. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 27 мая 2016 года по делу №А15-2668/2015
  30. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 27 мая 2016 года по делу №А15-2667/2015
  31. Решение Арбитражного суда Республики Марий Эл от 27 июня 2016 года по делу №А38-2476/2016
  32. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 30 июня 2016 года по делу №А15-2666/2015
  33. Решение УФАС по Республике Тыва от 01 декабря 2016 года по делу № 05-13-01/15-15-16
  34. Решение Оренбургского УФАС от 28 декабря 2016 года по делу № 06-05-07/2016
  35. Решение Новосибирского УФАС от 08 февраля 2017 года по делу № 16
  36. Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 23 марта 2016 года по делу № А44-6531/2015
  37. Решение Дагестанского УФАС от 31 марта 2017 года по делу № 30-68/2016
  38. Решение Дагестанского УФАС от 31 марта 2017 года по делу № 30-72/2016
  39. Решение Дагестанского УФАС от 04 апреля 2017 года по делу № 30-69/2016
  40. Решение Дагестанского УФАС от 07 апреля 2017 года по делу № 30-72/2016
  41. Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 24 апреля 2017 года по делу № А80-404/2016
  42. Решение Арбитражного суда Чукотского автономного округа от 26 апреля 2017 года по делу № А80-403/2016
  43. Решение Арбитражного суда Чукотского автономного округа от 26 апреля 2017 года по делу № А80-401/2016
  44. Решение Арбитражного суда Чукотского автономного округа от 26 апреля 2017 года по делу № А80-402/2016
  45. Решение Арбитражного суда Чукотского автономного округа от 26 апреля 2017 года по делу № А80-403/2016
  46. Решение Арбитражного суда Чукотского автономного округа от 26 апреля 2017 года по делу № А80-406/2016
  47. Решение Арбитражного суда Республики Дагестан от 20 июля 2017 года по делу № А15-727/2015
  48. Решение Комиссии УФАС по Республике Саха (Якутия) от 05 сентября 2014 года по делу № 02-60/14А
  49. Решение Арбитражного суда Чукотского автономного округа от 18 октября 2016 года по делу №А80-405/2016
  50. Решение Арбитражного суда Костромской области от 27 октября 2017 по делу N А31-6908/2017

Руководитель экспертной группы,                                  Белов С.А.

к.ю.н., доцент

 

[1] Постановление Президиума Нижегородского областного суда от 02.12.2015 N 44У-124/2015, 4У-1065/2015

[2] Апелляционное постановление Тюменского областного суда от 13.04.2017 по делу N 22-808/2017

[3] Приговор Курганского городского суда Курганской области от 03.19.2013 №1-963/13

[4] Приговор Новооскольского районного суда Белгородской области от 19.08.2014 N 1-68-14

[5] Приговор Яшалтинского районного суда Республики Калмыкия от 14.08.2015 по делу N 1-26/2015г.

[6] Приговор Каменского районного суда Ростовской области от 07.06.2017 по делу N 1-71/2017

[7] Приговор Верхнекамского районного суда Кировской области от 12.09.2016 по делу N 1-96/2016

[8] Приговор Александровского районного суда Томской области от 25.02.2016 по делу N 1-5/2016(1-56/2015)

[9] Приговор Воротынского районного суда Нижегородской области от 26.02.2014 по делу N 1-2/2014(1-55/2013)

[10] Кассационное определение Ульяновского областного суда от 07.10.2011 по делу N 22-3829/2011

[11] Приговор Куйбышевского районного суда города Омска от 23.03.2016 по делу N 1-146/2016

[12] Приговор Самарского областного суда от 08.12.2014 N 22-5688

[13] Постановление Верховного Суда Республики Крым от 26.10.2017 по делу N 4У-976/2017

[14] См. об этом Волженкин Б. В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России. СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2007. С. 217.

[15] Схожие правила квалификаций действий работников в организации ранее были обоснованы применительно к преступлению, предусмотренному ст. 146 УК РФ. См.: Щепельков В.Ф. Нарушение авторских прав в организации: проблемы квалификации // Уголовное право. 2012. № 4. С. 46-49.

[16] Апелляционное постановление Камчатского краевого суда от 11.02.2014 по делу N 22-82/2014

[17] Постановление Президиума Верховного суда Республики Башкортостан от 04.06.2014 N 44у-267/2014

[18] Постановление Президиума Омского областного суда от 10.07.2017 N 44У-81/2017

[19] Апелляционное определение Пермского краевого суда от 16.09.2016 по делу N 22-5798/2016

[20] См.: http://sudact.ru/regular/doc/nOjqc8nUKf5W/ - дата обращения 02.02.2018 г.

[21] См.: https://rospravosudie.com/court-prikubanskij-rajonnyj-sud-g-krasnodara-krasnodarskij-kraj-s/act-533707117/ - дата обращения 02.02.2018 г.

[22] См.: https://rospravosudie.com/court-leningradskij-oblastnoj-sud-leningradskaya-oblast-s/act-103543419/ - дата обращения 02.02.2018 г.

Другие материалы в этой категории: « Март 2018 Май 2018 »