×

Предупреждение

JUser: :_load: Не удалось загрузить пользователя с ID 42.

Июнь 2013

04 июня 2013 Категория: 2013 год

Отчет
о результатах мониторинга правоприменения
за июнь 2013 года

Банковское право
(эксперт – доцент кафедры коммерческого права СПбГУ Петров Д.А.)

«Ответственность банка за необеспечение сохранности ценностей в индивидуальном банковском сейфе»
Гражданско-правовые отношения, возникающие в связи помещением в индивидуальный банковский сейф или ячейку сейфа или изолированного помещения в банке (далее – сейф), регулируются нормами о договоре хранения или аренды. Если в силу неправомерных действий третьих лиц имущество из сейфа пропало, то должен ли банк нести ответственность за это?

Правовая квалификация договора, опосредующего помещение ценностей в индивидуальный банковский сейф.
Кредитные организации, обеспечивая клиенту возможность помещения ценностей в сейф и изъятия их из сейфа вне чьего-либо контроля, в том числе и со стороны банка, обязуясь осуществлять контроль за доступом в помещение, где находится предоставленный клиенту сейф, препятствуя к проходу к сейфу лиц, не уполномоченных на то клиентом, могут опосредовать возникающие при этом отношения договором хранения ценностей в банке с предоставлением клиенту индивидуального банковского сейфа (абз.1, 2 п.3 ст.922 ГК РФ). Поскольку в этом случае предмет хранения не объявляется, поклажедатель будет вынужден отказаться от гарантированного законом права на возврат предмета хранения (или возмещения его стоимости), принимая на себя обязанность по доказыванию утраты предмета хранения.
Подобная организация хранения имущества в сейфе предполагает возможность освобождения банка от ответственности за сохранность содержимого сейфа, если соответствующее условие будет включено в текст договора. При этом складывающаяся судебная практика требует наличие в тексте договора прямого указания о наличии или отсутствии ответственности банка за содержимое сейфа (определение Верховного Суда РФ от 07.12.2010 № 78-В10-31; постановление президиума Ленинградского областного суда от 01.07.2011 № 44г-23/2011; определение Санкт-Петербургского городского суда от 03.10.2011 № 33-14900).
Но в подавляющем большинстве случаев используется конструкция договора аренды сейфа, поскольку к договору о предоставлении банковского сейфа в пользование другому лицу без ответственности банка за содержимое сейфа применяются правила ГК РФ о договоре аренды (п.4 ст.922 ГК РФ).
В этом случае освобождение банка от ответственности должно быть сопряжено с включением в текст договора условия о предоставлении сейфа в пользование клиенту без всякой ответственности банка за содержимое сейфа и за охрану самого сейфа.
Такой вывод следует из толкования п.4 ст.922 ГК РФ о том, что банк в рамках правоотношений, вытекающих из хранения, при отсутствии иных указаний в договоре несет ответственность за сохранность содержимого ячейки и может быть освобожден от нее, только если докажет, что по условиям хранения доступ кого-либо к сейфу без ведома клиента был невозможен либо стал возможным вследствие непреодолимой силы (апелляционное определение Московского городского суда от 28.06.2012 по делу № 11-11970).
Ситуацию, при которой банк указывает в договоре о сложении с себя ответственности за содержимое сейфа с одновременным оставлением за собой обязанности по обеспечению охраны сейфа, законом не предусмотрено, что позволяет предположить о существовании отношений по охране сейфа в этом случае.
В судебной практике встречается и иная позиция. В ситуации, когда в тексте договора аренды было предусмотрено, что банк не несет ответственности за сохранность содержимого сейфа, но при этом несет ответственность за сохранность сейфа, в удовлетворении иска о возмещении ущерба, причиненного банком вследствие ненадлежащего исполнения обязательств по договору аренды индивидуального банковского сейфа, было отказано, поскольку в силу действующего законодательства банк не несет ответственности за сохранность содержимого сейфа (апелляционное определение Московского городского суда от 20.02.2013 по делу № 11-1090).
Однако, буквальное толкование абз.3 п.3 ст.922 ГК РФ, устанавливающего законные основания освобождения банка от ответственности за несохранность содержимого сейфа, позволяет в договоре предусмотреть иное. Пункт 4 ст.922 ГК РФ императивно квалифицирует отношения без ответственности банка за содержимое сейфа в качестве арендных. Следовательно, сам факт включения в договор условия о снятии с банка ответственности за несохранность содержимого сейфа должен влечь квалификацию отношений в качестве арендных, а не отношений по хранению.
Тем не менее, если проникновение в хранилище и вскрытие сейфа были осуществлены третьими лицами путем совершения противоправных действий, то суды применяют нормы о договоре хранения, а не аренды (определение Верховного Суда РФ от 07.12.2010 № 78-В10-31; постановление президиума Ленинградского областного суда от 01.07.2011 № 44г-23/2011).
У банка не возникает обязанности по возмещению убытков, причиненных в результате утраты содержимого банковского сейфа, если выемка содержимого ячейки производилась на основании судебного постановления, сомневаться в подлинности которого оснований у сотрудников банка не имелось (апелляционное определение Московского городского суда от 04.03.2013 по делу № 11-4127).

Банк как профессиональный хранитель.
В некоторых случаях кредитная организация, оказывающая услуги по предоставлению сейфа, признается в судебной практике профессиональным хранителем (например, определение Санкт-Петербургского городского суда от 14.07.2011 № 33-10727). В силу абз.2 п.1 ст.901 ГК РФ профессиональный хранитель отвечает за утрату, недостачу или повреждение вещей, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение произошли вследствие непреодолимой силы, либо из-за свойств вещи, о которых хранитель, принимая ее на хранение, не знал и не должен был знать, либо в результате умысла или грубой неосторожности поклажедателя.
И хотя банк по формальным основаниям в ряде случаев можно признать профессиональным хранителем, при решении вопроса об освобождении банка от ответственности за содержимое сейфа необходимо руководствоваться нормой абз.3 п.3 ст.922 ГК РФ, определяющей исключение из правового режима профессионального хранения, установленного абз.2 п.1 ст.901 ГК РФ, не допускающего закрепление договором оснований освобождения профессионального хранителя от ответственности.
Кроме того, необходимо различать оказание услуг по хранению и совершение кредитной организацией таких банковских сделок как предоставление в аренду физическим и юридическим лицам специальных помещений или находящихся в них сейфов для хранения документов и ценностей (п.5 ч.3 ст.5 Федеральный закон от 02.12.1990 № 395-1 «О банках и банковской деятельности»).
Поэтому правила о профессиональном хранителе применительно к ответственности банка за несохранность содержимого сейфа применению не подлежат.

Публичность договора.
В соответствии со ст.426 ГК РФ публичным договором признается договор, заключенный коммерческой организацией и устанавливающий ее обязанности по продаже товаров, выполнению работ или оказанию услуг, которые такая организация по характеру своей деятельности должна осуществлять в отношении каждого, кто к ней обратится (розничная торговля, перевозка транспортом общего пользования, услуги связи, энергоснабжение, медицинское, гостиничное обслуживание и т.п.).
Публичными являются не только те договоры, которые поименованы в качестве таковых в нормативных правовых актах (в первую очередь, в ГК РФ), но и те договоры, которые формально соответствуют критериям, определенным в п.1 ст.426 ГК РФ.
Тем не менее, в судебной практике представлена правовая позиция, согласно которой договор аренды индивидуального банковского сейфа не относится к публичным договорам (не является услугой, которые кредитная организация по характеру своей деятельности должна осуществлять в отношении каждого, кто к ней обратится), поскольку в ст.922 ГК РФ, ни в главе 34 ГК РФ «Аренда» не указано, что договор аренды индивидуального банковского сейфа является публичным (в отличие, например, от договора проката, на что прямо указано в п.3 ст.626 ГК РФ) (постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 02.04.2013 по делу № А56-70140/2012).

Применение законодательства о защите прав потребителей.
В соответствии с пунктами 1 и 4 ГК РФ граждане и юридические лица свободны в заключении договора; условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами (ст.422 ГК РФ).
Согласно статье 9 Федерального закона от 26.01.1996 № 15-ФЗ «О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации» в случаях, когда одной из сторон в обязательстве является гражданин, использующий, приобретающий, заказывающий либо имеющий намерение приобрести или заказать товары (работы, услуги) для личных бытовых нужд, такой гражданин пользуется правами стороны в обязательстве в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации, а также правами, предоставленными потребителю Законом Российской Федерации «О защите прав потребителей» и изданными в соответствии с ним иными правовыми актами.
Как разъяснено в п/п. «г» п.3 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28.06.2012 № 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей» под услугой следует понимать действие (комплекс действий), совершаемое исполнителем в интересах и по заказу потребителя в целях, для которых услуга такого рода обычно используется, либо отвечающее целям, о которых исполнитель был поставлен в известность потребителем при заключении возмездного договора;
Согласно п.1 ст.16 Закона Российской Федерации от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей» (далее - Закон о защите прав потребителей) условия договора, ущемляющие права потребителей по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами Российской Федерации в области защиты прав потребителей, признаются недействительными.
Включение в договор аренды индивидуального банковского сейфа ущемляющего права потребителей условия о том, что в случае досрочного расторжения договора по инициативе клиента внесенная вперед арендная плата не возвращается, является основанием для привлечения организации к административной ответственности, предусмотренной частью 2 статьи 14.8 КоАП РФ (постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 02.04.2013 по делу № А56-70140/2012).

Первая тенденция, сформировавшаяся в судебной практике, основана на наличии в тексте договора условия об освобождении банка от ответственности за сохранность содержимого сейфа в случае отсутствия признаков вскрытия и проникновения в сейф и помещение, в котором он хранится, а также в случае наступления обстоятельств непреодолимой силы. Следовательно, при наличии признаков вскрытия и проникновения в ячейку и помещение банка, последний несет ответственность за утрату содержимого сейфа. В иных ситуациях банк ответственности не несет.
Подобное частичное освобождение банка от ответственности позволило истолковать сложившиеся договорные отношения в качестве договора аренды и ограничить обязательства банка обязанностью по обеспечению исправности самой ячейки и ответственностью за последствия, которые вызваны недостатками переданного в аренду имущества (ст.621 ГК РФ) (см. решение Василеостровского районного суда г. Санкт-Петербурга от 14 сентября 2009 г. и определение судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 16 декабря 2009 г. №33-15294 по делу № 2-221/09). Однако Верховный Суд РФ в определении от 07.12.2010 № 78-В10-31 с таким толкованием не согласился.
Если следов вскрытия на сейфе нет, то банк считается обеспечившим сохранность и целостность сейфа (определение Санкт-Петербургского городского суда от 09.02.2011 № 1766; определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 28.05.2012 №33-11034).
Если сейф сохранил целостность, а замки работоспособность, но деформирована инкассаторская сумка, в которой находились утраченные денежные средства, имеются признаки вскрытия замка с помощью нештатных приспособлений, отсутствует дубликат ключа от ячейки, то банк привлекается к ответственности за несохранность содержимого сейфа (решение Центрального районного суда г. Тольятти Самарской области от 02.02.2012 по делу № 2-10/2012).

Вторая тенденция связана с включением в текст договора на пользование сейфом следующих условий: банк не осуществляет контроль над вложениями арендаторами имущества в сейф, не принимает опись с перечислением имущества, не ведет учет сведений о содержании сейфа; банк не несет ответственности за сохранность содержимого сейфа; банк обязан обеспечить неприкосновенность и исправность сейфа с находящимися в нем ценностями и осуществление контроля доступа физических лиц в помещение, где находится предоставленный арендаторам сейф (определения Санкт-Петербургского городского суда от 14.07.2011 № 33-10727; от 03.10.2011 № 33-14900).
Принципиальным отличием от первой тенденции является отсутствие в договоре условия о принятии на себя банком ответственности за сохранность содержимого сейфа в случае наличия признаков вскрытия и проникновения в сейф и помещение, в котором он хранится. При этом сохранена более общая обязанность по обеспечению неприкосновенности и исправности сейфа с находящимися в нем ценностями и осуществление контроля доступа физических лиц в помещение.
Тем не менее, в рассматриваемом случае при наличии в договоре двух взаимоисключающих условий (банк не несет ответственности за сохранность содержимого сейфа и банк обязался обеспечить неприкосновенность и исправность сейфа с находящимися в нем ценностями) суды считают неустановленным условие об освобождении банка от ответственности.

Хищение как непреодолимая сила.
Вскрытие сейфа и проникновение в сейф и помещение третьих лиц не может квалифицироваться в качестве непреодолимой силы (п.3. ст.401 ГК РФ). Исчерпывающего перечня такого рода обстоятельств не существует и, оценивая их влияние на поведение участников договора, принимается во внимание возможность или невозможность осуществления контроля над такими событиями. Такого рода препятствия имеют непредвиденный и непреодолимый характер, находятся вне контроля ответственного лица, при соблюдении им той степени заботливости и осмотрительности, какая требовалась от него в целях надлежащего исполнения обязанностей (определение Санкт-Петербургского городского суда от 14.07.2011 № 33-10727).
В большинстве случаев суды исходят из того, что для квалификации какого-либо обстоятельства как непреодолимой силы необходимо установление совокупности двух признаков – непредотвратимости и чрезвычайности, что следует из п.3 ст.401 ГК РФ (см., например, постановление Президиума ВАС РФ 21.06.2012 № 3352/12 по делу № А40-25926/2011-13-230).
Преступность, признаваемая в доктрине права социально обусловленным явлением, присущим любому обществу, характеризуется количественными и качественными показателями, в той или иной степени поддающимися не только прогнозированию, но и предотвращению. Хищение третьими лицами имущества из сейфа (преступление), находясь вне контроля банка, непредотвратимо субъективно, но не объективно, т.к. позволяет принять меры, направленные на минимизацию риска его совершения.
Поэтому преступление в судебной практике не рассматривается в качестве непреодолимой силы и не квалифицируется в качестве основания для освобождения от ответственности (см., например, постановления ФАС СЗО от 21.06.2012 по делу № А56-23943/2011, ФАС ПО от 20.12.2005 № А72-2670/05-26/153, 14ААС от 19.01.2010 по делу № А05-14424/2009, и др.).
Даже отнесение в договоре преступления к обстоятельствам форс-мажора не всегда расценивается как основание для освобождения от ответственности (пост. ФАС МО от 12.02.2004 № КГ-А40/146-04).

Доказывание убытков в виде стоимости утраченных из индивидуального банковского сейфа ценностей.
В обоснование размера убытков (похищенного из сейфа), вызванных ненадлежащим исполнением банком обязательств по обеспечению сохранности содержимого сейфа, используются следующие доказательства:
постановление следователя о признании клиента банка потерпевшим по уголовному делу;
копии документов из материалов уголовного дела для установления факта совершения неправомерных действий в отношении банка, в результате которого неустановленные лица совершили хищение;
доказательства помещения в сейф денежных средств (показания сотрудников банка, подтверждающих/опровергающих факт посещения хранилища; материалы видеосъемки; отметка в журнале посещений хранилища; справка банка о совершении операции по проверке банкнот перед помещением их в ячейку; квитанция об оплате пользования помещениями, где проводился пересчет денежных средств). Указанные обстоятельства в любом случае имеют косвенный характер не могут свидетельствовать о размере помещаемых в сейф денежных средств;
показания свидетелей, которые могут подтвердить факт прохода клиента банка с пакетом с денежными средствами непосредственно в помещение, в котором установлены сейфы, и выход из этого помещения без пакета с денежными средствами. Однако, нельзя считать достаточными доказательства прохода клиента в помещения банка общего пользования (клиентский зал), из которого уже осуществляется проход в хранилище либо проход клиента с денежными средствами в сумке;
показания свидетелей, которые могут подтвердить факт наличия денежных средств у клиента банка в определенном размере до их помещения в сейф
документы, подтверждающие получение или существование денежных сумм (справка о совершении нотариальных действий; выписка операций по счету; документы о заключении и исполнении договора купли-продажи квартиры, во исполнение которого спорная денежная сумма была помещена им в сейф; договоры займа, расписки; справки о доходах, размере заработной платы и пр.);
документы о действиях работников банка, в обязанности которых входило реагирование на противоправные действия третьих лиц;
условия выдачи ключей клиенту, хранения дубликата выданного клиенту ключа и второго ключа от сейфа.
Вместе с тем, ни одно из названных доказательств не подтверждает факт совершения клиентом действий по вложению ценностей в сейф, поскольку банк обеспечивает клиенту возможность помещения ценностей в сейф и изъятия их из сейфа вне чьего-либо контроля, в том числе и со стороны банка. Банк обязан осуществлять контроль за доступом в помещение, где находится предоставленный клиенту сейф, но не контроль за помещаемыми в сейф денежными средствами. Поэтому в качестве доказательство помещения ценностей будут использоваться не прямые доказательства (акты описи ценностей, расписки в помещении ценностей в сейф и пр.), а косвенные.
Анализ судебной практики показал, что свидетельские показания о помещении в сейф денежных средств в обязательном порядке дополняются показаниями свидетелей, которые могут подтвердить факт прохода клиента банка с пакетом с денежными средствами непосредственно в помещение, в котором установлены сейфы, и выход из этого помещения без пакета с денежными средствами, а также документами, подтверждающими получение или наличие у истца взыскиваемых денежных сумм.

Материалы опубликованной судебной практики:.
1) Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28.06.2012 № 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей».
2) Определение Верховного Суда РФ от 07.12.2010 № 78-В10-31.
3) Определение ВАС РФ от 06.10.2010 № ВАС-10591/10 по делу 3 А50-30600/2009;
4) Постановление ФАС Московского округа от 11.07.2006, 18.07.2006 № КГ-А40/5903-06 по делу № А40-12929/05-78-32Б.
5) Постановление ФАС Московского округа от 01.06.2006 № КГ-А40/4508-06 по делу № А40-12929/05-78-32"Б";
6) Постановление ФАС Московского округа от 26.04.2006, 19.04.2006 № КГ-А40/2622-06 по делу № А40-12929/05-78-32Б.
7) Постановление ФАС Московского округа от 25.01.2001 № КГ-А40/6505-00.
8) Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 02.04.2013 по делу № А56-70140/2012.
9) Постановление Четырнадцатого арбитражного апелляционного суда от 18.10.2012 по делу № А13-5039/2012.
10) Апелляционное определение Московского городского суда от 04.03.2013 по делу № 11-4127.
11) Апелляционное определение Московского городского суда от 20.02.2013 по делу № 11-1090.
12) Определение Санкт-Петербургского городского суда от 18.02.2013 № 33-2886/2013.
13) Определение Санкт-Петербургского городского суда от 22.01.2013 № 33-612/2013.
14) Апелляционное определение Московского городского суда от 18.01.2013 по делу № 11-28416.
15) Апелляционное определение Московского городского суда от 16.01.2013 по делу № 11-1201.
16) Определение Санкт-Петербургского городского суда от 27.11.2012 № 33-16200/12.
17) Определение Московского городского суда от 21.11.2012 № 4г/8-6986/12.
18) Апелляционное определение Московского городского суда от 26.07.2012 по делу № 11-12650/2012.
19) Апелляционное определение Московского городского суда от 24.07.2012 по делу № 11-12041/12.
20) Апелляционное определение Московского городского суда от 28.06.2012 по делу № 11-11970.
21) Апелляционное определение Омского областного суда от 30.05.2012 по делу № 33-3125/2012.
22) Апелляционное определение Самарского областного суда от 15.05.2012 № 33-4057/2012.
23) Определение Московского городского суда от 06.03.2012 по делу № 33-7165.
24) Определение Санкт-Петербургского городского суда от 30.11.2011 № 33-17743/2011.
25) Определение Санкт-Петербургского городского суда от 03.10.2011 № 33-14900.
26) Определение Санкт-Петербургского городского суда от 14.07.2011 № 33-10727.
27) Постановление президиума Ленинградского областного суда от 01.07.2011 № 44г-23/2011.
28) Определение Санкт-Петербургского городского суда от 25.05.2011 № 33-7762.
29) Кассационное определение Верховного суда Удмуртской Республики от 23.05.2011 по делу № 33-1751.
30) Определение Санкт-Петербургского городского суда от 09.02.2011 № 1766.
31) Определение Ленинградского областного суда от 27.10.2010 № 33-5170/2010.
32) Определение Санкт-Петербургского городского суда от 16.12.2009 № 33-15294.
33) Постановление президиума Санкт-Петербургского городского суда от 11.04.2007 № 44г-249.
Бюллетень судебной практики по гражданским делам Свердловского областного суда за первый квартал 2006 г. (утв. постановлением президиума Свердловского областного суда от 10.05.2006).

Медицинское право
(эксперт – доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики СПбГУ Пристансков В.Д.)

Ответственность за оказание медицинской помощи, повлекшей неблагоприятные последствия

Методы, использовавшиеся для проведения мониторинга
Интервьюирование пострадавших пациентов, медицинских работников, судебных медиков, следователей ГСУ СК РФ по Санкт-Петербургу, судей, прокуроров, обзор судебно-следственной практики, изучение уголовных дел по ст.ст. 118, 109, 238 УК РФ, изучение судебно-медицинских экспертиз по качеству оказания медицинской помощи

Объем проанализированной информации
за период с сентября 2012 по июнь 2013г. , т.е. за 8 месяцев проинтервьюировано 27 пострадавших пациентов, 38 медицинских работников, 18 организаторов здравоохранения, 7 судебных медиков, 4 следователя ГСУ СК РФ по Санкт-Петербургу, 2 прокурора района , 6 государственных обвинителей,42 судьи районного федерального суда; изучено 5 уголовных дел по ч.2 ст. 118 УК РФ, 7 уголовных дел по ч.2 ст. 109 УК РФ, 2 уголовных дела по ст. 238 УК РФ, 5 дел по гражданскому иску к медучреждениям СПб по факту некачественного оказания медицинской помощи, 48 СМЭ КОМП за 2009 -2012г.г. , 14 судебно-медицинских исследований (2010-2013 г.г.), 23 протокола ведомственной экспертизы качества оказания МП, 4 акта служебной проверки регионального комитета здравоохранения.
Кроме этого с учетом задач мониторинга проанализирована обобщенная ранее информация по 51 заключению СМЭ КОМП из разных регионов РФ за период с 1986 по 2008 г.г. на предмет полноты и объективности проведенного судмедэкспертами исследования и обоснованности выводов экспертов результатами проведенного ими исследования медицинских документов. Обобщение проводилось с участием профессора, д.м.н. Федорова В.В.
Изучение 42 СМЭ КОМП осуществлялось с участием кандидата медицинских наук, адвоката Жирнового Владимира Михайловича, кандидата медицинских наук, юриста Стюф Яны Владимировны.
Также изучено более 200 источников медицинской информации о проблемах оказания медицинской помощи и защиты прав пациентов (специализированные медицинские журналы, монографии, пособия для врачей, газеты, интернетресурсы и др)[1]. Для указанной работы привлекались магистры 2-го курса обучения юридического факультета СПб ГУ, прошедшие обучение по спецкурсу «Ятрогенные преступления: особенности уголовного преследования» и выполнявшие реферативные задания по темам, определенным с учетом задач мониторинга правоприменения законодательства в сфере здравоохранения.

Результаты мониторинга показывают, что важнейшей особенностью современного здравоохранения в России является:
имеющее катастрофические темпы снижение качества оказания медицинской помощи на фоне возрастающей преступной небрежности и преступного легкомыслия со стороны практикующих медиков, обусловленное прежде всего отсутствием обязательных медицинских стандартов и надлежащего ведомственного контроля в лечебно-профилактических учреждениях, а также контроля за качеством медицинской помощи со стороны медицинских страховых фондов;
откровенно циничное корпоративное противодействие медиков следственным органам, включая экспертов региональных БСМЭ и Федерального Центра СМЭ, дающих по одному и тому же уголовному делу противоречивые заключения СМЭ КОМП (от 2 до 4 СМЭ), а также ведомственных экспертов, проводящих экспертизы качества медицинской помощи в ЛПУ по ятрогенным ситуациям и служебные проверки со стороны региональных комитетов здравоохранения и министерств по жалобам пострадавших пациентов (или их родственников). Выводы указанных экспертов в своем большинстве поверхностны и необъективны, противоречивы и нелогичны.
Следственные органы и дознание не способны на надлежащем профессиональном уровне проводить предварительные проверки по сообщениям граждан о фактах ненадлежащего оказания медицинской помощи, имевших неблагоприятные исходы (причинение по неосторожности смерти или тяжкого вреда пациента).
Возбужденные уголовные дела имеют судебную перспективу за редким исключением (по имеющимся неофициальным данным, так как официальная информация отсутствует и ее невозможно получить в следственных органах).
Основной массив уголовных дел прекращается на основании заключений СМЭ КОМП об отсутствии прямой причинно-следственной связи между неосторожными действиями медиков и наступившими неблагоприятными последствиями. Судмедэксперты при этом превышают свою компетенцию, делая подобные выводы об элементе объективной стороны состава преступления, так как это прерогатива следователей, при полном попустительстве со стороны последних и их руководителей, а также прокуратуры. Жалобы жертв в прокуратуру и суды на неправомерные действия следственных органов по поводу прекращения уголовных дел, как правило, безрезультатны, так как решения принимаются также со ссылкой на заключения СМЭ КОМП.

Выявленные правовые проблемы и особенности правоприменительной практики:

1. Отсутствуют эффективные уголовно-правовые меры защиты прав пациентов, ставших жертвами преступной небрежности или преступного легкомыслия со стороны медиков, ненадлежащим образом исполнивших свои профессиональные обязанности по оказанию надлежащей медицинской помощи, с одной стороны, ввиду низкой профессиональной квалификации следственных работников по расследованию ятрогенных преступлений, с другой стороны, в связи с препонами со стороны действующего уголовно-процессуального закона относительно пределов исследования обстоятельств события ятрогенного происшествия и сроков предварительной проверки, а также принятых в 2011 году Основ охраны здоровья граждан РФ, ограничивших права пациентов и их доверителей на немедленное получение копий медицинских документов, в которых зафиксирован процесс оказания медицинской помощи.

2. У следователей и дознавателей на стадии проведения предварительной проверки сообщений о ятрогенном событии отсутствует объективная возможность:
провести неотложные действия по обеспечению сохранности поврежденных и изъятых из трупа органов жертв ятрогенных посягательств;
по обеспечению сохранности медицинских документов и принятию мер по недопущению их фальсификации;
а также по своевременному проведению объективного судебного медицинского исследования трупа умершего в лечебно-профилактическом учреждении пациента и его поврежденных органов.
Протоколы патологоанатомических вскрытий, проводимых в ЛПУ их же сотрудниками-патологоанатомами, и исследования, осуществляемые «приписанными» к ЛПУ судебными медиками, необъективны, в них всегда отсутствуют указания на наличие ятрогений, несмотря на требования ВОЗ, на применение которых Россия дала согласие и взяла на себя обязательство вести статистический учет ятрогений.
Указанная ситуация не позволяет следователям и дознавателям оперативно проводить предварительную (доследственную) проверку и принимать обоснованное решение о возбуждении уголовного дела. Следователь и дознаватель в силу действующего УПК РФ фактически лишены возможности получить объективную и достаточную информацию об обстоятельствах ятрогенного события, свидетельствующую о наличии признаков преступления – противоправности и общественной опасности, как того требует УПК РФ, определяя основания для возбуждения уголовного дела.
Процессы обжалования вначале преступных действий медиков, а затем неправомерных решений следственных органов длятся годами, пока не истечет трехлетний срок давности привлечения к ответственности медиков за совершенные ими ятрогенные преступления.

3. Следственные органы бессильны противостоять корпоративному противодействию со стороны медиков, так как региональные Бюро СМЭ, находясь в подчинении комитетов здравоохранения, действуют, проводя экспертные исследования, в интересах своего ведомства, а не жертвы ятрогенного посягательства. С учетом указанных обстоятельств рассчитывать на объективность выводов судебных медиков экспертов, по сути являющихся ведомственными, следствие не может. Другой альтернативы фактически нет, так как проведение СМЭ КМП в БСМЭ другого региона возможно только на платной основе (бремя оплаты возлагается или на потерпевшего, или на подозреваемого медика, что также исключает исходно объективность экспертного исследования). Коррупционная составляющая, обусловленная корпоративной солидарностью медиков, также реальная составляющая противодействия следствию со стороны судмедэкспертов, профессионально завуалированная медицинскими терминами и поверхностными суждениями, на основании которых делается вывод об отсутствии прямой причинно-следственной связи между действиями медика и наступившим неблагоприятным исходом. При этом при оценке следствием выводов экспертов полностью игнорируется уголовно-правовое положение – в основе генезиса неосторожного преступления, каковым является ятрогенное преступление, всегда лежит ошибка субъекта посягательства. Применительно к субъекту – медику – это ненадлежащее исполнение им своей обязанности по оказанию надлежащей медицинской помощи пациенту в силу небрежного или легкомысленного принятия решения, противоречащего существующим правилам оказания медицинской помощи.
Отсутствие системы стандартов, регламентирующих профессиональную деятельность по оказанию необходимой адекватной медицинской помощи гражданам[2], исключает необходимый правовой механизм реализации гарантированного Конституцией РФ права на получение медицинской помощи, обеспечивающей защиту здоровья и жизни граждан через восстановление здоровья путем получения качественной медицинской услуги. Услуга, чтобы быть качественной должна отвечать двум критериям – исполнения, т.е. исполнитель должен быть квалифицированным специалистом, и соответствия стандартам. Отсутствие последних изначально лишает медицинскую услуга права считаться качественной. Существующий сегодня подход в правоприменительной практике – определять соответствия услуги требованиям качества через полноту знаний исполнителя, необходимых для того, чтобы ему считаться соответствующим специалистом недопустима. Во-первых, указанная ситуация позволяет судмедэкспертам искажать по своему усмотрению реальную картину некачественного оказания медицинской помощи, повлекшей неблагоприятный исход для пациента, так как отсутствуют обязательные требования по объему, достаточности, обоснованности, своевременности, безопасности и необходимой оптимальности медицинской помощи по конкретным болезненным состояниям, требующим обязательного уточнения симптомов для постановки обоснованного клинического диагноза и назначения показанного и достаточного лечения. Во-вторых, указанные обстоятельства делают любого гражданина, оказавшегося в статусе пациента, незащищенным и бесправным в системе здравоохранения. В третьих, это фактор, пагубно влияющий на процесс оказания медицинской помощи конкретному пациенту, так как нет обязательных критериев определения ее качества, как соответствующей услуги, а в конечном итоге разрушающий национальное достояние – общественное здоровье, что угрожает безопасности страны в целом. В России, если оценивать ситуацию с ятрогениями ориентируясь на официальную статистику США, так как она в нашей стране не ведется, летальные исходы пациентов по причине некачественного оказания им медицинской помощи, в первую очередь по причине ненадлежащего исполнения медиками своих профессиональных обязанностей, составляют не менее 10 процентов от общего числа смертей. В США это приравнено к национальной катастрофе, так как превышает смертность от дорожно-транспортных происшествий и преступлений.
Так исследование качества медицинской хирургической помощи, проведенное в 32 стационарах Ленинградской области, показало, что дефекты оказания медицинской помощи (ДОМП) выявлены во всех историях болезни и были связаны с госпитальным этапом. Структура ДОМП на госпитальном этапе была следующей: дефектов организации оказания медицинской помощи (ДОрМП) -38%, дефектов диагностики ( ДД ) -21%, дефектов лечения (ДЛ) - 41 %).
Причинами дефектов диагностики явилась недостаточная квалификация медицинских работников, невнимательное отношение к больному, неполноценное обследование. Поздняя диагностика в основном связана с недостаточной квалификацией. Причинами нераспознанного основного заболевания являются невнимательное отношение к больному и недостаточная квалификация. Основная причина нераспознанного осложнения, явившегося причиной смерти - недостаточная квалификация, однако, существенную роль сыграло и неполноценное обследование больного, и невнимательное отношение к больному. Причины других нераспознанных осложнений или сопутствующих заболеваний - недостаточная квалификация и невнимательное отношение к больному.
Исследование, выполненное учеными медиками показало, что дефекты назначения и выполнения хирургических операций в 32% связаны с отсутствием необходимого оперативного лечения, в 42% с плохой ревизией раневых каналов, поздней ПХО (первичная хирургическая обработка) или отсутствием ПХО, остальные дефекты составляли позднюю некрэктомию, не остановленное кровотечение, позднее оперативное вмешательство[3].
Рекомендации по устранению выявленных правовых проблем или проблем правоприменительной практики:
В УПК РФ необходимо внести поправки и дополнения, а именно:
часть 2 статьи 118 УК РФ передать в подследственность СК РФ (на практике дознание по этому составу поручают проводить участковым инспекторам, которые не только не имеют юридического образования, но и не отличаются достаточным уровнем образованности);
дополнить перечень следственных действий, которые можно выполнять на стадии предварительной проверки, т.е. до возбуждения уголовного дела, а именно:
назначением и проведением судебно-медицинской экспертизы качества оказания медицинской помощи (ранее согласно первой редакции УПК РФ возможно было назначение СМЭ) и выемкой медицинских документов.
Учреждения Минздрава, осуществляющие СМЭ, передать в подчинение Минюста РФ, сохранив экспертам-медикам те льготы, которыми они располагают в системе Министерства здравоохранения. Это обеспечит возможность проведения реально независимой СМЭ КОМП и получение объективных выводов судебных экспертов медиков, которые будут заинтересованы не менее следственных органов в установлении объективной истину по уголовному делу и принятии законных, обоснованных и справедливых следственных и судебных решений.
Минздраву завершить в кратчайшие сроки стандартизацию профессиональной деятельности по оказанию медицинской помощи гражданам РФ, чтобы она находилась в правовом режиме оказания возмездной услуги и по исполнению и по соответствию[4].
В СК РФ ввести специализацию следователей по расследованию ятрогенных преступлений, создав соответствующую структуру в региональных ГСУ СК РФ. Ятрогенные преступления совершают эрудированные и высокопрофессиональные специалисты, что требует от следователей не только ни меньшей эрудиции и профессионализма, но и опыта и достаточных знаний по выявлению и раскрытию указанной разновидности преступлений против жизни и здоровья граждан страны.

Интернет и право
(отчет составлен администратором проекта «Мониторинг правоприменения» СПбГУ Ревазовым М.А.)

Защита детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию

Методика сбора правоприменительной практики
Сбор правоприменительной практики осуществлялся по решениям судов общей юрисдикции за 2012-2013 гг. При осуществлении мониторинга осуществлялся сбор обнародованных (в том числе размещенных в БД КонсультантПлюс раздел Судебная практика и на информационных ресурсах, содержащих судебную практику – gcourts.ru, судебныерешения.рф) судебных актов судов общей юрисдикции по гражданским делам в которых рассматривались вопросы, связанные с защитой детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию, в частности: вопросы ответственности за нарушение порядка распространения информации, ограничение доступа к информации и т.д.

Нормативное регулирование исследуемых вопросов
Данные отношения регулируются большим количеством правовых актов, среди них:
Федеральный закон от 29.12.2010 № 436-ФЗ "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию",
ст. 14, 14.1 Федерального закона от 24.07.1998 № 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации»,
ст. 31 Основ законодательства Российской Федерации о культуре от 09.10.1992 № 3612-1,
ст. 4, 37 Закона Российской Федерации от 27.12.1991 «О средствах массовой информации» № 2124-1,
ст. 46 Федерального закона от 08.01.1998 № 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах»,
Федеральный закон от 13.03.2006 № 38-ФЗ «О рекламе»,
нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации;
Приказом Генерального прокурора Российской Федерации от 26.11.2007 № 188 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов о несовершеннолетних и молодежи» (п. 3.2) – предусмотрено проведение систематических проверок соблюдения законодательства о защите детей от информации, наносящей вред их здоровью, репутации, нравственному и духовному развитию, в деятельности средств массовой информации, органов и учреждений образования и культуры.

Основные проблемы, возникающей в данной сфере и позиции судебных органов по данным вопросам
1. Практика применения ч. 2, ст. 12.21 КоАП.
Данная норма устанавливает ответственность за нарушение установленного порядка распространения среди детей продукции средства массовой информации, содержащей информацию, причиняющую вред их здоровью и (или) развитию, за исключением случаев, предусмотренных частью 3 статьи 13.15 КоАП.
При этом под установленным порядком распространения среди детей продукции средства массовой информации, содержащей информацию, причиняющую вред их здоровью и (или) развитию в данной статье понимается порядок, установленный в главе 3 Федерального закона № 436-ФЗ "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию" и нормы, закреплённые в Законе РФ «О средствах массовой информации».
Основным видом нарушений является отсутствие знака информационной продукции по возрастным категориям. При обобщении постановлений по делам об административных правонарушениях можно сделать вывод, что в качестве субъектов таких правонарушений рассматриваются редакторы СМИ как должностные лица. При этом они чаще всего признают свою вину, а суды признавая их виновными в качестве наказания назначают штраф в размере 5 000 рублей, что является нижним пределом санкции ч. 2, ст. 13.21 КоАП, с конфискацией предмета административного правонарушения (Постановление мирового судьи судебного участка № 4 по городу Белорецку РБ № 5-158/2013 от 4 апреля 2013; Постановление мирового судьи судебного участка №2 по городу Белорецку № 5-13/2013 от 25 января 2013). Избрание именно такого наказания можно признать оправданным, если правонарушение совершено было впервые, отсутствовали отягчающие обстоятельства, вина признавалась. В то же время в других случаях, например, в Постановлении мирового судьи судебного участка № 1 г. Ишима Тюменской области № 5-1370/2013 от 10 июня 2013, в котором кроме смягчающих обстоятельств в виде признания вины, отражены и отягчающие обстоятельства в виде повторного совершения правонарушения. При этом наказание назначенное судьей – штраф в размере 5 100 рублей с конфискацией предмета административного правонарушения.
При такой практике применения ч. 2, ст. 13.21 КоАП остаются не учтенными разница в тяжести совершенного правонарушения. Суды, при вынесении решения по делу, не оценивают размер тиража печатных СМИ или количество повторов телепередач, в которых допущено нарушение, эти обстоятельства во многих делах даже не исследуются (Постановление мирового судьи судебного участка № 2 Чкаловского района Нижегородской области № 5-1146/2012 от 13 ноября 2012; Постановление мирового судьи судебного участка № 2 по городу Белорецку № 5-13/2013 от 25 января 2013). Наличие в деле отягчающих обстоятельств должно учитываться и отражаться в размере назначенного наказания. Если при всех указанных обстоятельствах наказания, назначаемые судами, оказываются практически идентичными, то это свидетельствует о нарушении принципа равенства, так как за совершение различных по своему характеру правонарушений суды назначают одинаковые наказания, хотя имеют возможность назначать различные – санкция ч. 2 ст. 13.21 КоАП позволяет это делать.
В ряде случаев подобные правонарушения суды оценивают как малозначительные и прекращают производство по делу на основании ст. 2.9 КоАП объявив устное замечание. В некоторых случаях это едва ли может считаться оправданным с учетом разъяснений, содержащихся в п.21 Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2005 N 5 (ред. от 09.02.2012) "О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях".
В качестве примера можно привести два постановления мирового судьи (Постановление мирового судьи судебного участка по Мечетлинскому району Республики Башкортостан № 5-114/2013 от 14 февраля 2013; Постановление мирового судьи судебного участка по Мечетлинскому району Республики Башкортостан № 5-4492013 от 17 апреля 2013), в которых поднимается вопрос о малозначительности совершенного правонарушения. Судья при первом рассмотрении дела признал правонарушение малозначительным, хотя все признаки административного правонарушения были установлены, а обстоятельства, указывающие на малозначительность, названы не были. Имелось только смягчающее обстоятельство в виде признания вины. Решением Мечетлинского районного суда Республики Башкортостан от 26.03.2013 года постановление мирового судьи судебного участка по Мечетлинскому району республики Башкортостан от 14.02.2013 года было отменено, а дело направлено на новое рассмотрение тому же мировому судье. В своём решении районный суд указал, что совершенное деяние не может быть квалифицировано как малозначительное, так как характер совершенного правонарушения и роль правонарушителя, размер вреда и тяжесть наступивших последствий не свидетельствуют об отсутствии существенного нарушения охраняемых общественных правоотношений. При повторном рассмотрении данного дела судья учёл характер и степень общественной опасности совершенного правонарушения, личность правонарушителя в качестве смягчающих обстоятельств, и назначил наказание в виде штрафа в размере 5 000 рублей с конфискацией предмета административного правонарушения.
Ещё один аспект, связанный с назначением наказания – суды иногда назначают только штраф (Постановление мирового судьи судебного участка по Ермекеевскому району Республики Башкортостан № 5-195/2013 от 18 апреля 2013), не указывая на конфискацию предмета административного правонарушения. Это является не допустимым, так как санкция ч. 2 ст. 13.21 КоАП решает этот вопрос однозначно и не предусматривает иного решения. В данном деле конфискация тиража газеты, как предмета административного правонарушения, должна была иметь место в обязательном прядке.
Как уже было указано, наибольшее количество дел связано с привлечением к ответственности за данное правонарушение редакторов СМИ в качестве должностных лиц.
Очевидную сложность представляет вопрос о том, может ли редакция СМИ фигурировать в качестве надлежащего субъекта ответственности – юридического лица, если она не зарегистрирована в качестве такового. Едва ли основанием для привлечения к ответственности редакции могут послужить Разъяснения Роскомпечати, Судебной палаты по информационным спорам при Президенте РФ "О порядке применения ст. 19 части 2 Закона РФ "О средствах массовой информации".[5] В этих разъяснениях было указано, что в отношении редакций средств массовой информации действующий порядок предусматривает достаточной регистрацию как средства массовой информации в регистрирующем органе, если они не занимаются предпринимательской деятельностью и не имеют таких намерений. В этом случае свидетельство о регистрации средства массовой информации дает основание применить к деятельности редакции правила Гражданского кодекса Российской Федерации, которые регулируют деятельность юридического лица как субъекта правоотношений.
В более поздних разъяснениях Верховного Суда РФ – в п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2010 N 16 (ред. от 09.02.2012) "О практике применения судами Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации": согласно абзацу девятому части 1 статьи 2 Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации" производство и выпуск средства массовой информации осуществляет редакция средства массовой информации, которой может являться организация, гражданин либо объединение граждан. Редакция осуществляет свою деятельность на основе профессиональной самостоятельности (часть 1 статьи 19 Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации"). С учетом этого, если возникшие правоотношения связаны с производством и выпуском средства массовой информации (в том числе с содержанием распространенных сообщений и материалов), то к участию в деле может быть привлечена редакция средства массовой информации. В случае, когда редакция средства массовой информации не является ни физическим, ни юридическим лицом, к участию в деле может быть привлечен учредитель данного средства массовой информации, а также главный редактор.
В одном из проанализированных правоприменительных актов (Постановление мирового судьи судебного участка № 2 Чкаловского района Нижегородской области № 5-1146/2012 от 13 ноября 2012) выявлена соответствующая проблема ненадлежащего субъекта ответственности: «постановлением прокурора Чкаловского района Нижегородской области от 26 октября 2012 года в отношении редакции газеты «Чкаловский вестник» было возбуждено производство по делу об административном правонарушении, предусмотренном ст.13.21 ч.2 КоАП. Представитель редакции газеты «Чкаловский вестник» <ФИО1> в судебном заседании вину представляемого лица в совершении указанного административного правонарушения не признала, пояснив, что редакция не является субъектом данного правонарушения, поскольку не имеет статуса юридического лица. Исследовав и оценив представленные по делу доказательства, судья полагает производство по делу об административном правонарушении, предусмотренном ст.13.21 ч.2 КоАП РФ, в отношении редакции газеты «Чкаловский вестник» подлежащим прекращению по основанию, предусмотренному ст.24.5 ч.1 п.2 КоАП РФ, - в связи с отсутствием состава административного правонарушения. Субъектами рассматриваемого правонарушения являются граждане, должностные и юридические лица. В соответствии же с п.1.5 Устава редакция газеты «Чкаловский вестник» не является юридическим лицом, самостоятельным хозяйствующим субъектом. Редакция осуществляет хозяйственную деятельность как структурное подразделение ЗАО».
Заслуживает внимания и ещё один аргумент, который был высказан в данном деле: «Кроме того, газета «Чкаловский вестник» является общественно-политическим, а не детским изданием и не распространяется среди детей. В силу ст.11 ч.4 п.5 «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» оборот информационной продукции, содержащей информацию, предусмотренную ст.5 настоящего ФЗ, без знака информационной продукции не допускается, за исключением периодических печатных изданий, специализирующихся на распространении информации общественно-политического или производственно-практического характера». Этот аргумент интересен тем, что Закон №436-ФЗ вводит ряд терминов, которым в самом законе не даётся определение. Термин «Издание, специализирующееся на распространении информации общественно-политического характера» - один из них. В результате возможно различное толкование таких понятий. В соответствии с информационным письмом Роскомнадзора от 15.11.2012 об определении понятия "издание, специализирующееся на распространении информации общественно-политического характера" это периодическое печатное издание или сетевое издание, преимущественное содержание которого составляет информация, освещающая актуальные социально-значимые вопросы и события общественной, политической, экономической, культурной жизни Российской Федерации, других стран, в том числе проблем внутренней, внешней или международной политики, путем публикации новостей, статей, мнений, интервью, критических, сатирических материалов, обзорной, аналитической, статистической и (или) иной информации по какой-либо из указанной тем.
Не может считаться изданием общественно-политического характера периодическое печатное или сетевое издание, специализирующееся на сообщениях и материалах рекламного, эротического, досугово-развлекательного и научно-популярного характера, либо предназначенное преимущественно для детей.
Для признания периодического печатного или сетевого издания изданием, специализирующимся на распространении информации общественно-политического характера, необходимо, чтобы объем публикаций по указанным темам составлял большую часть общего объема без учета рекламы".
Необходимость выработки формулировки понятия "издание, специализирующееся на распространении информации общественно-политического характера", обусловлена положениями Федерального закона от 29.12.2010 N 436-ФЗ "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию".
Подобные определения необходимо включать в текст самого закона, для придания им юридической силы и избегания различного толкования.
2. Ограничение доступа к информации, причиняющей вред здоровью и развитию детей, в сети Интернет.

Основным требованием, которое встречается в судебных решениях по данным спорам, является требование к провайдерам (операторам связи) по ограничению доступа к определённым материалам, размещённым в сети Интернет.
В соответствии со ст. 15.1 Федерального закона от 27.07.2006 N 149-ФЗ (ред. от 07.06.2013) "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" в целях ограничения доступа к сайтам в сети "Интернет", содержащим информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено, создается единая автоматизированная информационная система "Единый реестр доменных имен, указателей страниц сайтов в сети "Интернет" и сетевых адресов, позволяющих идентифицировать сайты в сети "Интернет", содержащие информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено" (далее - реестр).
В судебной практике отчетливо видна тенденция обращения в суды не органов исполнительной власти, уполномоченных осуществлять контроль в соответствующей сфере, а прокуроров, требующих от операторов связи ограничения доступа к Интернет-ресурсам, на которых в ходе различных проверок была обнаружена информация, запрещённая к распространению в России. При этом, обоснование того, что информация запрещена к распространению выглядит спорным. Так, в качестве примера можно привести Решение Тихорецкого районного суда Краснодарского края № 2-10822012 от 18 декабря 2012:
«В судебном заседании установлено, что в результате проведенного Тихорецкой межрайонной прокуратурой мониторинга сети Интернет с целью выявления сайтов о противодействии и пропаганде и рекламе наркотических средств, запрещенной к осуществлению с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет», было выявлено, что на сайте http://www.high-stone.com организован интернет-магазин продажи каннабиса (марихуаны, конопли), где пользователю предоставляется информация о большом выборе семян каннабиса с разделением на подгруппы и по каждому виду и сорту растения, с указанием цены товара. Также, данный сайт имеет ссылки на сайты, содержащие информацию о способах употребления каннабиса.
В соответствии со ст.1 Федерального закона от 08.01.1998 №3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах» под наркотическими средствами понимаются вещества синтетического или естественного происхождения, препараты, включенные в Перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации, в соответствии с законодательством Российской Федерации, в том числе Единой конвенции о наркотических средствах 1961 года. Под изготовление наркотических средств, психотропных веществ понимаются действия, в результате которых на основе наркотических средств, психотропных веществ или их прекурсоров получены готовые к использованию и потреблению формы наркотических средств, психотропных веществ или содержащие их лекарственные средства. Производство наркотических средств, психотропных веществ - действия, направленные на серийное получение наркотических средств или психотропных веществ из химических веществ и (или) растений. Культивирование наркосодержащих растений - деятельность, связанная с созданием специальных условий для посева и выращивания наркосодержащих растений, а также их посев и выращивание, совершенствование технологии выращивания, выведение новых сортов, повышение урожайности и устойчивости к неблагоприятным метеорологическим условиям. Незаконное культивирование наркосодержащих растений - культивирование наркосодержащих растений, осуществляемое с нарушением законодательства Российской Федерации.
В соответствии со статьей 2.1 Федерального закона от 08.01.1998 №3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах» Наркосодержащие растения, подлежащие контролю в Российской Федерации, включаются в Перечень растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры и подлежащих контролю в Российской Федерации. Перечень растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры и подлежащих контролю в Российской Федерации, утверждается Правительством Российской Федерации по представлению федерального органа исполнительной власти в области здравоохранения или федерального органа исполнительной власти по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ и по согласованию с федеральным органом исполнительной власти в области сельского хозяйства.
В соответствии со статьей 46 Федерального закона от 08.01.1998 №3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах» Пропаганда наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, культивирования наркосодержащих растений, осуществляемая юридическими или физическими лицами и направленная на распространение сведений о способах, методах разработки, изготовления и использования наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, местах их приобретения, способах и местах культивирования наркосодержащих растений, а также производство и распространение книжной продукции, продукции средств массовой информации, распространение указанных сведений посредством использования информационно-телекоммуникационных сетей или совершение иных действий в этих целях запрещаются.
В соответствии со статьей 15 Федерального закона от 27.07.2006 №149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» передача информации посредством использования информационно-телекоммуникационных сетей осуществляется без ограничений при условии соблюдения установленных федеральными законами требований к распространению информации и охране объектов интеллектуальной собственности.
Статьей 9 Федерального закона от 27.07.2006 №149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» предусмотрена возможность ограничения доступа к информации в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Кроме того, в соответствии с абзацем 2 части 2 статьи 5 Федерального закона от 29.12.2010 года № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» к информации, запрещенной для распространения среди детей, относится информация способная вызвать у детей желание употребить наркотические средства, психотропные и (или) одурманивающие вещества, табачные изделия, алкогольную и спиртосодержащую продукцию, пиво и напитки, изготавливаемые на его основе, принять участие в азартных играх, заниматься проституцией, бродяжничеством или попрошайничеством.
В соответствии со статьей 12 Гражданского кодекса РФ способами защиты гражданских прав, в частности, является пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения. Основная особенность таких мер защиты заключается в том, что они принимаются компетентными государственными органами при разрешении гражданско-правовых споров и не связаны с определенным имущественным воздействием на правонарушителя, в отличие от мер гражданско-правовой ответственности.
Доступ к информации, направленной на нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, разжигание социальной, расовой, религиозной розни, вызывает неприязнь к культуре граждан русской национальности, подрывает основы национальной безопасности Российской Федерации, нарушает конституционные права граждан, которые они могут использовать и защищать вне зависимости от национальной или расовой принадлежности должен быть закрыт».
Такое обоснование практически в неизменном виде встречается во всех подобных судебных решениях, связанных с ограничением доступа к информации о наркотических средствах. При этом ни одно из представленных положений не позволяет оператору связи самому признавать информацию запрещённой к распространению в России. Выявление подобной информации в сети Интернет должно быть основанием к включению ресурсов, на которых она расположена в «Единый реестр доменных имен, указателей страниц сайтов в сети "Интернет" и сетевых адресов, позволяющих идентифицировать сайты в сети "Интернет", содержащие информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено». После чего последует ограничение доступа к этой информации в порядке, указанном выше.
Возражения ответчиков о том, что данные сайты не являются запрещенными в установленном законом порядке и не указаны в Едином реестре доменных имен, указателей страниц сайтов в сети «Интернет» и сетевых адресов, содержащие информацию, распространение которой в РФ запрещено. Следовательно, в их действиях отсутствует какая-либо противоправность. Не имея формального основания для ограничения доступа к этой информации (решения уполномоченного органа государственной власти) операторы связи не имеют законных оснований для отказа в предоставлении доступа в сеть для своих клиентов – владельцев сайтов. Операторы связи ссылаются и на то, что не являются ненадлежащим ответчиком по делу, поскольку осуществляют лишь доступ абонентов к ресурсам сети интернет, а распространение сведений, связанных с пропагандой наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, не осуществляют.
Другой проблемой, гораздо более сложной, является ограничение доступа к информации экстремистского характера, размещённого в сети Интернет.
Во-первых, тут существует проблема, аналогичная уже указной, то есть по ограничению доступа к информации, которая не указана в списке экстремистских материалов. Ст. 13 Федерального закона от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», пунктом 7 Положения о Министерстве юстиции Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 13.10.2004 № 1313, на Минюст России возложены функции по ведению, опубликованию и размещению в сети Интернет федерального списка экстремистских материалов.
Информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу. Федеральный список экстремистских материалов формируется на основании поступающих в Минюст России копий вступивших в законную силу решений судов о признании информационных материалов экстремистскими. При этом наименования и индивидуализирующие признаки информационных материалов включаются в федеральный список экстремистских материалов в строгом соответствии с резолютивной частью решения суда.
Следовательно, до прохождения этой процедуры ограничение доступа к сайту со стороны оператора связи не будет правомерным.
Во-вторых, даже если в сети Интернет размещён материал, который назван в списке экстремистских материал, то операторы связи не признают требования по ограничению доступа к таким сетевым ресурсам. Они ссылаются на то, что обеспечение доступа к сети Интернет не может являться распространением подобных материалов или их пропагандой. Поэтому они не являются надлежащими ответчиками по таким спорам. (Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Кировского областного суда № 33-1122013 от 17 января 2013). Проблема состоит в том, достаточно ли включения информации в список экстремистских материалов для ограничения доступа к ресурсу, на котором эта информация размещена. Логично было бы ответить положительно на этот вопрос. Но для этого необходимо четкое нормативное регулирование этого вопроса, особенно в следующих аспектах:
1) Что именно признается экстремистским материалом и включается в список: конкретный материал, конкретный тираж, например, книги, все тиражи произведения с таким названием, все произведения с таким же содержанием, все формы существования этого материала (бумажная, электронная, аудиокнига) и т.д. Сейчас решение этого вопроса зависит от того, с какой формулировкой осуществлена запись в Списке. Явно необходимо разработать некий стандарт внесения этой записи, в котором были бы ответы и на указанный вопрос. На данный момент этот процесс не имеет единого подхода, из-за чего в практике появляются подобные разногласия.
2) Закрепить аналогичную обязанность по ограничению доступа к информации для операторов связи при включении в Список экстремистских материалов определённых электронных форм материалов, которые могут быть размещены в сети Интернет. Сомнительной остаётся техническая возможность реализации такого подхода, так как в отличие от ограничения доступа к конкретному ресурсу, в данном случае конкретный ресурс будет не известен, известно лишь его содержание.

В заключение необходимо отметить некоторые особенности, которые встречаются в судебных решениях при рассмотрении подобных дел.
Во-первых, подобные иски не всегда предъявляются к операторам связи, часто они предъявляются к пользователям услуг, оказываемых операторами связи (Решение Кировского районного суда г. Уфы Республики Башкортостан № 2-3733/12 от 11 декабря 2012; Решение Благовещенского районного суда Республики Башкортостан № 2-454/2013 от 25 апреля 2013). Так ответчиками чаще всего бывают образовательные учреждения и организации, предоставляющие возможность использования своего оборудования для доступа в интернет (Почта России, различные «Интернет-кафе») Основания для подачи исковых заявлений бывают те же, что были рассмотрены раннее: возможность доступа через компьютеры ответчиков к Интернет-ресурсам, на которых расположена информация о наркотических веществах, материалы экстремистского характера и т.д. При этом неизменна в делах присутствует ссылка на ч. 3 ст. 16 Федерального закона от 29.10.2010 г. № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», согласно которой информационная продукция, запрещенная для детей, не допускается к распространению в предназначенных для детей образовательных организациях, детских медицинских, санаторно-курортных, физкультурно-спортивных организациях, организациях культуры, организациях отдыха и оздоровления детей или на расстоянии менее чем сто метров от границ территорий указанных организаций.
При этом ссылки ответчиков на то, что такие иски необходимо предъявлять к операторам связи не находят поддержки в судах. Хотя учитывая цель – ограничение доступа несовершеннолетних к подобной информации, более логичным было бы требовать от оператора связи ограничения доступа к подобной информации, а не использовать подобный выборочный подход.
Во-вторых, суды, разрешая дела по искам к операторам связи, почти всегда признают их фактическими распространителями запрещённой законом информации. Это делается для опровержения аргумента ответчиков о том, что они лишь предоставляют доступ к сети Интернет, а за содержащуюся там информацию не несут ответственности (Решение Таганского районного суда г. Москвы № 2-2968/2012 от 26 ноября 2012).
Исходя из положений Федерального закона от 27.07.2006 N 149-ФЗ (ред. от 05.04.2013) "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" и Закона РФ от 27.12.1991 N 2124-1 (ред. от 05.04.2013) "О средствах массовой информации" операторов связи нельзя признать распространителями информации, так как их деятельность не имеет своей целью предоставить доступ именно к запрещённой законом информации. А если считать их распространителями, то тогда необходимо не только требовать ограничения доступа к информации, но и привлекать их к ответственности за нарушения установленного порядка распространения информации, за распространение запрещённой законом информации и т.д.( Постановление мирового судьи судебного участка № 41 с. Георгиевское и Межевского района Костромской области № 5-1/2013 от 6 февраля 2013 года) Наиболее ярким примером может быть Определение ВС РФ от 26 февраля 2013 № 6-КГПР13-1: прокурор Володарского района г. Брянска обратился в суд с заявлением в защиту прав и интересов неопределенного круга лиц к ОАО "Связьтранснефть" о прекращении доступа к вредоносным Интернет-ресурсам, в обоснование которого указал, что на сайтах <...>/ в сети Интернет размещена информация о способах приготовления взрывных устройств.
Суд, обосновывая то, что распространение данной информации запрещено законом, приводит такие ссылки на нормативные акты:
В силу статьи 9 Закона об информации ограничение доступа к информации устанавливается федеральными законами в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Согласно статье 4 Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации" не допускается использование средств массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, для разглашения сведений, составляющих государственную или иную специально охраняемую законом тайну, для распространения материалов, содержащих публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публично оправдывающих терроризм, других экстремистских материалов, а также материалов, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости.
Одним из уголовно наказуемых деяний в соответствии с уголовным законодательством Российской Федерации (статья 205 Уголовного кодекса Российской Федерации) является террористический акт - совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях.
Статьей 205.1 Уголовного кодекса Российской Федерации предусмотрена уголовная ответственность за содействие террористической деятельности, одним из видов которого является пособничество в совершении террористического акта.
Под пособничеством в данной статье понимается умышленное содействие совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий к его совершению, а также обещание скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно обещание приобрести или сбыть такие предметы.
В соответствии с подпунктом "д" пункта 2 статьи 3 Федерального закона "О противодействии терроризму" террористическая деятельность - деятельность, включающая в себя, в том числе информационное или иное пособничество в планировании, подготовке или реализации террористического акта.
Таким образом, перечисленными выше правовыми нормами в их взаимосвязи предусмотрен запрет на распространение информации о способах приготовления взрывных устройств.
Вместе с тем предоставление возможности доступа к информации о способах приготовления взрывных устройств с использованием информационно-телекоммуникационных услуг сетей, в том числе сети Интернет, фактически является информационным пособничеством террористической деятельности, создающим опасность причинения вреда жизни и здоровью граждан, безопасности государства, за осуществление которого предусмотрена уголовная ответственность.
То есть, суд признаёт оператора связи пособником в совершении любого террористического акта, где будет использоваться любое подобное описанному на сайте взрывное устройство. Учитывая, что оператор связи не физическое лицо, не имеет умысла на совершение преступления и т.д. Таким образом признание оператора связи фактическим распространителем, тем более фактическим пособником в совершении преступления, в подобных случаях не соответствует положениям нормативных актов.
Также необходимо учитывать позицию, высказанную в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 01.11.2011 N 6672/11, которое размещено на сайте Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации 10.01.2012. В нём определена правовая позиция, в соответствии с которой, привлекая хостинг-провайдера к гражданской ответственности за нарушение исключительных прав, суды должны учитывать степень вовлечения провайдера в процесс передачи, хранения и обработки информации, возможность контролировать и изменять ее содержание. Провайдер не несет ответственности за передаваемую информацию, если он не инициирует ее передачу, не выбирает получателя информации, не влияет на целостность передаваемой информации, а также принимает превентивные меры по предотвращению использования объектов исключительных прав без согласия правообладателя. Указанная правовая позиция может быть применена и при привлечении к ответственности владельцев файлообменных интернет-ресурсов.
Критерии, по которым ВАС предлагает оценивать вовлеченность в процесс хостинг-провайдера, вполне применимы и в спорах с операторами связи.
А позиция Верховного суда: «3. Оператор связи, предоставляющий техническую возможность доступа своих абонентов к сети Интернет, обязан ограничивать доступ к интернет-сайтам, содержащим запрещенную законом информацию» "Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2012 года" (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 26.12.2012) не даёт оснований признавать сложившуюся практику бесспорно верной. Необходимо закрепить на законодательном уровне такое понятие запрещённой законом информации, которое включало бы в себя ответы на все поставленные выше вопросы.
3. Некоторые другие случаи применения в судебной практике ФЗ от 29.12.2010 № 436-ФЗ "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию"

Согласно ч. 3 ст. 16 Закона, информационная продукция, запрещенная для детей, не допускается к распространению в предназначенных для детей образовательных организациях, детских медицинских, санаторно-курортных, физкультурно-спортивных организациях, организациях культуры, организациях отдыха и оздоровления детей или на расстоянии менее чем сто метров от границ территорий указанных организаций.
Применяя эту норму суды неизменно придерживаются позиции, согласно которой расстояние в 100 метров замеряется от границы указанных объектов, а не от самого строения, конечно, если они не совпадают. Этот подход видится наиболее верным и обоснованным. Но при этом в судебных решениях не всегда отражается порядок измерения данного расстояния со стороны торговых точек, в которых распространяется подобная продукция (Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Забайкальского краевого суда № 33-868-2013 от 19 апреля 2013). Из текста судебных решений не ясна позиция, которой придерживается суд, особенно это интересно в случаях, когда торговая точка представляет собой не отдельный магазин, а одно из помещений в торговом комплексе или даже не помещение, а стенд с продукцией и т.д. Так вот, ответ на вопрос откуда считать эти 100 метров: от границы торгового комплекса, или от места фактического распространения продукции или ещё от какого-либо объекта – в судебных решениях не содержится.
Ещё одним частым случаем применения судами положений указанного Закона является рассмотрение дел, связанных с пропагандой однополых союзов, проведением митингов сторонников таких идей и т.д. Так например Апелляционном определением Санкт-Петербургский городской суд № 33-6867/2013 от 22 мая 2013 было оставлено без изменений решение, согласно которому было запрещено проведение пикета, который должен был проводиться с использованием транспарантов, плакатов, листовок и иных средств наглядной агитации с целью информирования граждан о необходимости борьбы с гомофобией на государственном уровне и внутри общества в целом, а так же недопустимости внесения в Кодекс об административных правонарушений Российской Федерации поправок в виде статьи 6.13.1, как нормы, дискриминирующей людей по их сексуальной ориентации и гендерной идентичности. Причинами запрета было названо следующее: проведение в том же месте и в то же время, что и пикет, благотворительного мероприятия «Помоги ближнему», из-за чего и было запрещено проводить пикет в данном месте и было предложено другое место для проведения пикета. Кроме этого в обоснование невозможности проведения этих двух мероприятий вместе приводятся следующие положения:
«Согласно пункту 4 части 1 статьи 5 Федерального закона от 29.12.2010 N 436-ФЗ "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию", к информации, причиняющей вред здоровью и (или) развитию детей, в частности относится информация, отрицающая семейные ценности.
В соответствии с пунктом 1 статьи 2 Федерального закона от 29.12.2010 N 436-ФЗ под доступом детей к информации подразумевается любая возможность получения и использования детьми свободно распространяемой информации.
Пикетирование является формой публичного выражения мнений, осуществляемого без передвижения и использования звукоусиливающих технических средств путем размещения у пикетируемого объекта одного или более граждан, использующих плакаты, транспаранты и иные средства наглядной агитации (статья 2 Федерального закона от 19.06.2004 N 54-ФЗ).
Как видно из уведомления Музыка О.Л., поданного 14 декабря 2012 года в Комитет по вопросам законности, правопорядка и безопасности Санкт-Петербурга, во время проведения пикета участниками данного мероприятия планировалось использовать транспаранты, плакаты, листовки и иные средства наглядной агитации, в частности, со следующими лозунгами «Нет нарушению прав геев и лесбиянок!»; «Гомофобные законы – «Зелёный свет» для насилия над геями и лесбиянками!»; «Важен не состав семьи, а любовь и уважение в ней!»; «Ребёнок и 2 мамы – это семья, а не пропаганда!».
При этом суды указывают, что семейными ценностями в Российской Федерации признаются в соответствии с положениями части 2 статьи 7 Конституции Российской Федерации и статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации семья, материнство, отцовство и детство, которые находятся под защитой государства. А также учитывая национальные традиции отношения к семье как биологическому союзу, основанному на браке мужчины и женщины, Семейный кодекс Российской Федерации указывает, что регулирование семейных отношений осуществляется в соответствии, в частности, с принципами добровольности брачного союза мужчины и женщины, приоритета семейного воспитания детей, заботы об их благосостоянии и развитии (статья 1) (Определение ВС РФ от 07 ноября 2012 г. № 87-АПГ12-2).

Список проанализированных судебных актов:

Определение ВС РФ от 07 ноября 2012 г. № 87-АПГ12-2;
Определение ВС РФ 0т 15 августа 2012 г. № 1-АПГ12-11;
Определение ВС РФ от 9 октября 2912 г. № 91-КГПР12-3;
Определение ВС РФ от 16 октября 2012 г. № 41-КГпр12-13;
Определение ВС РФ от 26 февраля 2013 г. № 6-КГПР13-1;
Определение ВС РФ от 27 февраля 2013 г. № 46-АПГ 13-2;
Определение ВС РФ от 3 октября 2012 г. № 78-АПГ 12-16;
Определение ВС РФ от 18 сентября 2012 г. № 5-КГ12-44;
Апелляционное определение Санкт-Петербургский городской суд № 33-68672013 от 22 мая 2013 года;
Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Забайкальского краевого суда № 33-868-2013 от 19 апреля 2013 года;
Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Кировского областного суда № 33-491 от 7 февраля 2013 года;
Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Кировского областного суда № 33-494 от 12 февраля 2013 года;
Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Кировского областного суда № 33-112/2013 от 17 января 2013 года;
Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Хабаровского краевого суда № 22-1355/2013 от 13 марта 2013 года;
Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Хабаровского краевого суда № 33-1355/2013 от 13 марта 2013 года;
Определение Тихорецкого городского суда Краснодарского края № 2-209/2013 от 27 февраля 2013 года;
Определение Тихорецкого городского суда Краснодарского края №2-207/2013 от 27 февраля 2013 года;
Определение Тихорецкого городского суда Краснодарского края №2-208/2013 от 27 февраля 2013 года;
Определение судебной коллегии по гражданским делам Ростовского областного суда № 33-13589 от 26 ноября 2012 года;
Постановление мирового судьи судебного участка № 2 Чкаловского района Нижегородской области № 5-1146/2012 от 13 ноября 2012 года;
Постановление мирового судьи судебного участка № 2 по городу Белорецк № 5-13/2013 от 25 января 2013 года;
Постановление мирового судьи судебного участка № 1 г. Ишима Тюменской области № 5-1370/2013 от 10 июня 2013 года;
Постановление мирового судьи судебного участка № 4 по городу Белорецку Республики Башкортостан № 5-158/2013 от 4 апреля 2013 года;
Постановление мирового судьи судебного участка №1 по Чекмагушевскому району Республики Башкортостан № 5-221/2013 от 29 марта 2013 года;
Постановление мирового судьи судебного участка № 3 по Иглинскому району Республики Башкортостан № 5-284/2013 от 18 апреля 2013 года;
Постановление мирового судьи судебного участка по Ермекеевскому району Республики Башкортостан № 5-195/2013 от 18 апреля 2013 года;
Постановление мирового судьи судебного участка по Мечетлинскому району Республики Башкортостан № 5-449/2013 от 17 апреля 2013 года;
Постановление мирового судьи судебного участка по Мечетлинскому району Республики Башкортостан № 5-114/2013 от 14 февраля 2013 года;
Постановление мирового судьи судебного участка № 41 с. Георгиевское и Межевского района Костромской области № 5-1/2013 от 6 февраля 2013 года;
Постановление мирового судьи судебного участка № 2 Липецкой области № 5-191/2013 от 4 июня 2013 года;
Постановление мирового судьи судебного участка № 51 по г. Нерюнги Республики Саха (Якутия) № М5-57-2013 от 4 февраля 2013 года;
Постановление мирового судьи судебного участка № 51 по г. Нерюнги Республики Саха (Якутия) № М5-56-2013 от 23 января 2013 года;
Решение Балаковского районного суда Саратовской области № 2-2866 от 28 сентября 2012 года;
Решение Белебеевского районного суда Республики Башкортостан № 2-300/13 от 12 марта 2013 года;
Решение Благовещенского районного суда Республики Башкортостан № 2-468/13 от 11 апреля 2013 года;
Решение Благовещенского районного суда Республики Башкортостан № 2-469/13 от 11 апреля 2013 года;
Решение Благовещенского районного суда Республики Башкортостан № 2-452/2013 от 25 апреля 2013 года;
Решение Благовещенского районного суда Республики Башкортостан № 2-453/2013 от 25 апреля 2013 года;
Решение Благовещенского районного суда Республики Башкортостан № 2-454/2013 от 25 апреля 2013 года;
Решение Кировского районного суда г. Уфы Республики Башкортостан № 2-3733/12 от 11 декабря 2012 года;
Решение Красногорского районного суда г. Каменск-Уральского Свердловской области № 2-817/2013 от 7 мая 2013 года;
Решение Сургутского городского суда Ханты-Мансийского автономного округа-Югра № 2-5321/2012 от 4 сентября 2012 года;
Решение Таганского районного суда г. Москвы № 2-2968/2012 от 26 ноября 2012 года;
Решение Тихорецкого городского суда Краснодарского края № 2-592/2013 от 28 мая 2013 года;
Решение Тихорецкого городского суда Краснодарского края № 2-593/2013 от 28 мая 2013 года;
Решение Тихорецкого городского суда Краснодарского края № 2-594/2013 от 28 мая 2013 года;
Решение Тихорецкого районного суда Краснодарского края № 2-1082/2012 от 18 декабря 2012 года;
Решение Тихорецкого районного суда Краснодарского края № 2-1083/2012 от 18 декабря 2012 года;
Решение Тихорецкого районного суда Краснодарского края № 2-1084/2012 от 18 декабря 2012 года;
Решение Павловского районного суда Алтайского края № 2-435/2012 от 4 июня 2012 года.

Руководитель экспертной группы, Белов С.А.
к.ю.н., доцент

[1] Процент выявления экспертными комиссиями дефектов оказания медицинской помощи достаточно высокий и колеблется от 75,5% до 95%. Дефекты, которые приводят к неблагоприятному исходу, составляют 25%, способствуют неблагоприятному исходу-56%. http://medleg-spb.narod.ru/Lit/prof.html
[2] Тот факт, что не утверждены Стандарты по многим медицинским специальностям, существенно затрудняет проведение судебных экспертиз, также как и небрежное ведение медицинской документации. http://medleg-spb.narod.ru/Lit/prof.html
[3] http://www.medline.ru/public/sudm/art2-26.phtml

[4] Директор отделения Международного института вакцин Михаил Фаворов считает, что причины ошибок лежат в отсутствии в России современных стандартов лечения, а также тем, что врачи оторваны от мировой медицины, а организацией здравоохранения руководят плохо образованные люди. http://hl.mailru.su/mcached?q

[5] "Российские вести", N 94, 24.05.1995

Другие материалы в этой категории: « Июль 2013 Май 2013 »
Вы здесь: Главная Отчеты 2013 год Июнь 2013